Ознакомительная версия.
Дом, который достался Анриетте в наследство, вполне соответствовал улице, на которой находился. Прежде всего, он носил громкое название «Золотые ворота». На самом деле это было унылое и ветхое жилище в два этажа, где обретались трое слуг – старый дворецкий, который служил бабушке Анриетты, немолодая горничная, тоже оставшаяся от прежней госпожи, и кухарка. Кухарка сразу же огорошила хозяйку заявлением, что она не прислуга, что слуг нонче нет, а есть только служащие, и так их и следует называть. Анриетта, которую после площади Свободы ничто уже не могло удивить, дала ей расчет и объявила, что служащая может отправляться на все четыре стороны. Кухарка убралась, а кучер Реми с дворецким принялись переносить в дом вещи. Тереза ходила по комнатам и только пожимала плечами, видя повсюду толстый слой пыли, пауков и запустение. Амелия заметила клавесин и подняла крышку, но инструмент был безнадежно испорчен. Что касается Евы, то она размышляла, сколько понадобится времени, чтобы привести дом в порядок, и была вынуждена заключить, что его проще снести напрочь, чем пытаться тут устроиться.
– Неужели нельзя было хоть немного прибраться к моему появлению? – с досадой спросила Анриетта. – Ведь я же предупредила заранее, что приеду!
– Ах, сударыня, – лепетал дворецкий, – мы столько лет вас не видели! Это такая честь для всех нас! Но слуги пошли совсем негодные, только деньги драть горазды. Если вам угодно, я распоряжусь…
– Не стоит, – отозвалась Анриетта, – мои горничные сами этим займутся. Скажите мне лучше, Кристоф, какие перемены случились в городе, пока меня не было?
Старик принялся изливать душу. Он говорил об английских кораблях, которые пытались блокировать город, да ушли ни с чем, о тревожных слухах, приходящих из Парижа, о том, что из-за республиканских веяний было переименовано множество улиц, так что теперь все путаются. Площадь Дофины стала площадью Равенства, Бастионная улица превратилась в Спартанскую, зато Замковая теперь улица Сцеволы. Беррийскую улицу переименовали в улицу Прав Человека, а улица Иезуитов стала улицей Вольтера, – будь последний жив, он бы не преминул съязвить по поводу столь занятного чередования. Однако больше всего повезло улице Бойни, которая в одно мгновение превратилась в улицу Человечества.
– А улица Короны, сударыня…
Но Анриетта перебила старика, решительно объявив, что она не хочет больше ничего слышать об этих гнусностях. С нее довольно, она приехала сюда, потому что доктор предписал ей морской воздух, и здесь она останется до родов, а может быть, и дольше.
– Счастье-то какое, сударыня! – взволновался старый слуга. – Только вы не забудьте на двери написать мелом, что и вы теперь в доме, не то мало ли что.
– Это еще зачем? – поразился Себастьен, который только что вошел в комнату.
Дворецкий объяснил, что город находится на полуосадном положении и что власти распорядились, чтобы на двери каждого дома был вывешен список живущих в нем людей.
– Свобода, равенство и братство в действии, – вздохнул Себастьен. – Ладно, мы не собираемся перечить властям…
– А горничные, сударыня, горничные? – встревожился старик. – Позовите их сюда, я задам им работу.
– Нет, – твердо ответила Анриетта, – горничные будут слушаться только меня, а вы, Кристоф, идите и распорядитесь, чтобы нам приготовили что-нибудь поесть. Мы проголодались с дороги.
«В самом деле, – помыслила Анриетта, – надо будет чем-то занять Амелию и Терезу, чтобы они не вызывали подозрений. Так, чуть-чуть».
Но в первый же день стало ясно, что ни одна, ни другая женщина никак не могут сойти за прислугу. Когда Анриетта попросила маркизу для вида вытереть пыль, та сдула ее со стола, да так ловко, что вся пыль полетела самой же Терезе в лицо. Что же касается Амелии, то едва Анриетта начала говорить о ее обязанностях, как наткнулась на отрешенный, королевский взгляд – и почувствовала живейшее желание рассыпаться в извинениях, а сразу же вслед за этим провалиться под землю. В самом деле, Амелия являлась последним человеком, которого можно было представить себе в качестве прислуги.
– Хорошо, – объявила наконец Анриетта, – вы, Тереза, займетесь закупкой провизии, а что до вас, Амелия, если кто вас спросит, отвечайте, что вы белошвейка и давно служите у нас.
– Я не умею шить, – удивленно ответила Амелия.
– Это неважно. Все равно никто об этом не узнает.
Но если Амелия не умела шить, то Тереза еще меньше умела выбирать продукты. Первый же ее поход на рынок ознаменовался тем, что она притащила в «Золотые ворота» несвежую рыбу. Ева, которую произвели в кухарки по случаю увольнения предыдущей служащей, в крайнем раздражении сняла с себя фартук и сама отправилась за провизией, бурча себе под нос разные немецкие слова, которые самым невежливым образом ставили под сомнение умственные и прочие способности госпожи маркизы.
Вернулась Ева через три часа, когда Амелия и все остальные обитатели дома уже начали волноваться.
– Что-нибудь случилось? – спросила Амелия.
Ева поглядела на нее мрачно, шмякнула на стол здоровенную рыбину кило в три весом и стала доставать из корзины прочую снедь.
– Рынки отсюда далеко, сударыня. Долго идти, да еще через каналы по мостикам… брр! – Ева повела своими могучими плечами и вплотную занялась рыбой. – К тому же пришлось поторговаться, как же без этого… Рыбы и морских гадов видимо-невидимо, мясо есть, фрукты и овощи… – Она покосилась на светлое платье своей госпожи. – Вы бы ушли куда-нибудь, сударыня, – добавила Ева, терзая рыбу, – не то юбку можно испачкать.
– Скажи, – внезапно спросила Амелия, – а на рынке цветы продаются?
– Продаются, но дорого, – ответила Ева, подумав. – А зачем вам?
Она тотчас же сообразила, что вопрос явно лишний, когда живешь по соседству со складами удобрений. Поняв, что Ева ей не поможет, Амелия отправилась к дворецкому Кристофу.
– Цветы – это баловство, – прокряхтел Кристоф. – Старая госпожа их не признавала, и немудрено: дня три постоят, попахнут, и все. – Однако он все же снизошел до того, чтобы выдать великую тайну: – Неподалеку от города есть Долина роз, местные ее называют Розендаль, это по-фламандски, значит, а французы – Розваль. Вот там полно цветов.
– Благодарю вас, – сказала Амелия. – А как туда добраться?
Кристоф замялся. По правде говоря, за последние шесть лет, прошедшие со смерти старой госпожи, он редко выходил из дома и успел забыть, в какой стороне что находится.
– Да там все, там, – прокряхтел он, неопределенно взмахнув рукой. – Говорю же, полно цветов, ее сразу видно.
И на следующее утро Амелия отправилась искать загадочное место с поэтическим названием Долина роз.
Ознакомительная версия.
