— О! — Лицо ее исказилось, как от боли.
— В чем дело?
— Я… я не знаю, — задыхаясь, прошептала Кассия. — Судорога прошла по ее телу, и она вскрикнула.
Грэлэм сел на постели и приложил ладонь к ее щеке. Внезапно Кассия качнулась, и лицо ее стало пепельно-серым.
— Мне нехорошо! — воскликнула она. Он вовремя подал ей ночной горшок.
Ее тело сотрясалось от рвоты до тех пор, пока в желудке не осталось пищи.
— Прощу прощения, милорд. — Судорога снова сотрясла ее тело, колени подтянулись к животу.
— Тихо, тихо. — Грэлэм погладил жену по голове. Что же она съела такого, чего не ел он? — с беспокойством размышлял рыцарь. Может быть, он заставил ее съесть слишком много? Или страх перед ним вызвал этот приступ? Куском ткани он отер пот с ее лица.
— Лежи спокойно. Я позову твою няньку.
Грэлэм беспомощно наблюдал за Иттой, кудахтавшей над его женой.
— Что с ней? — спросил он. Итта покачала головой.
— Съела что-то дурное, так я думаю, милорд. — Она поднялась. — Пойду приготовлю отвар.
В этот момент Грэлэм почувствовал, как его живот свело судорогой, и согнулся пополам.
— Боже, — пробормотал он и торопливо выбежал из спальни.
По крайней мере, думал рыцарь несколькими минутами позже, когда и его желудок был опустошен рвотой, по крайней мере это не был страх перед ним. Он проверил самочувствие своих людей, еще остававшихся в зале. Все они чувствовали себя отлично. Спазмы продолжались, и Грэлэм с благодарностью выпил отвар, приготовленный Иттой.
«Все дело в рагу, — решил он, — его ели только Кассия и я, а она, бедняжка, съела большую часть».
Кассия жалобно стонала, держась за живот. Теперь спазмы у нее были уже не столь сильными, но лицо оставалось пепельно-серым, и это пугало Грэлэма. Она была такой хрупкой, у нее не было и половины его сил. Он сидел с ней рядом, баюкая ее в своих объятиях.
— Скоро она уснет, милорд, — обнадежила Итта, продолжая суетиться вокруг своей молодой госпожи, — в ее теле не осталось ничего вредного.
Кассия бессильно откинула головку на его плечо и сказала слабым голосом:
— Я повешу повара вверх ногами так, что его голова утонет в этом рагу.
Грэлэм подумывал о более свирепом наказании для своего незадачливого слуги.
— Завтра ты будешь в порядке, малышка. — Итта нежно отерла влажной тканью лоб своей госпожи.
— Мне так стыдно, — прошептала Кассия и уткнулась лицом в плечо Грэлэма.
— Не будь глупышкой, — сказал он отрывисто. — Ты можешь сейчас заснуть?
— Да, — пробормотала она. Грэлэм уложил жену на спину и натянул на нее одеяло.
— Я позову тебя, если ей станет хуже, — обратился он к Итте.
Эта ночь была длинной. Кассия просыпалась каждые два часа, живот ее сводило конвульсиями. Грэлэм насильно заставлял ее пить, но она не могла проглотить даже воду. Наконец ближе к рассвету Кассия уснула крепким сном, дав возможность отдохнуть мужу.
Около полудня следующего дня Грэлэм вошел в спальню и застал Кассию бодрствующей. В комнате стоял кислый запах рвоты, и он почувствовал, что от этого запаха у него тоже начинается тошнота.
— Она выпила немного говяжьего бульона, милорд, — гордо доложила Итта.
— Но она не сможет удержать его в желудке, если останется здесь. — Грэлэм подошел к жене и завернул ее в одеяло. — Я отнесу ее на воздух, а ты пока убери в комнате и открой окна. Да сожги здесь благовония или что угодно, только избавь нас от этого запаха.
Грэлэм вынес Кассию на руках из замка и приказал оседлать Демона.
— Что вы собираетесь со мной сделать?
Кассия крепко уцепилась за его рукав. Теперь, когда судороги прошли, она почувствовала благодарность к мужу. Он держал ее в объятиях, пока не кончилась рвота. Всю ночь он ухаживал за ней. Ей захотелось спрятать лицо у него на груди.
— Возможно, я швырну тебя вниз с утеса, — пошутил Грэлэм, крепко прижимая к себе свою юную спутницу.
— Никто не осудит вас, — вздохнула Кассия. — Я пока что не была для вас хорошей женой.
Грэлэм от души рассмеялся.
— Ты вообще еще не была мне женой. А теперь дай отдохнуть языку.
Он продолжал держать ее в объятиях, направляя Демона через опущенный подъемный мост.
— Дыши глубоко, Кассия, — предупредил Грэлэм.
Подъехав к утесу, он спешился и привязал Демона к можжевеловому кусту. Потом осторожно опустился на землю у подножия кривобокой сосны и усадил Кассию себе на колени.
— А теперь мы будем выздоравливать.
— Мне так стыдно. — Кассия беспомощно подняла глаза на мужа.
— Мне тоже нездоровилось. Но мы оба выжили. Я хочу, чтобы ты успокоилась и подышала чистым воздухом.
Грэлэм почувствовал, как доверчиво она прижалась к нему; рука ее сжалась в кулачок у него на груди. Он легонько прикоснулся губами к ее лбу, потом откинулся назад, прижимаясь спиной к стволу дерева, и закрыл глаза.
— Милорд.
Рыцарь, стряхивая с себя остатки сна, посмотрел на подошедшего Гая.
— Уже поздно, — тихо произнес Гай.
Кассия все еще дремала у Грэлэма на коленях.
— Я скоро вернусь, Гай.
— Как она? В порядке?
— Да, слава Богу. Ты говорил с поваром? Кстати, как имя негодяя?
— Его зовут Дэйкин. Я отколотил его по толстому заду, но он клянется, что мясо было свежим. Я не понимаю этого. Похоже на… — Он осекся и покачал головой.
— Похоже на что?
— Ничего, милорд.
— Если ты собирался мне что-то сказать, Гай, сделай это.
Гай почесал за ухом.
— Мне не нравится, что занемогли только вы двое.
— Мне это тоже не нравится, — тихо ответил Грэлэм. — Вопрос только в том — кто?
— Ревность может довести женщину до очень скверных вещей, милорд.
Грэлэм фыркнул.
— О какой женщине ты говоришь, Гай? — спросил он.
— Не Бланш, милорд, в этом я уверен.
Действительно, говоря с ней, Гай наблюдал за выражением ее прекрасных глаз, ища в них фальшь, лживость, обман. Ему не хотелось признаваться себе, что его охватило чувство огромного облегчения, когда он понял, что она невиновна. Молодой рыцарь покачал головой:
— Все знали, что вы собираетесь провести ночь со своей леди.
Он вспыхнул под внимательным взглядом прищуренных глаз господина.
— Это не обязательно должна быть женщина, Гай, — заметил де Моретон.
Кассия зашевелилась у него на коленях и подняла голову.
— Милорд? — прошептала она нетвердым голосом.
— Ничего, Кассия, — успокоил Грэлэм жену. — Как ты себя чувствуешь?
Она улыбнулась, и ямочки на ее щеках проступили отчетливее.
— Хочу есть.
— Отлично. Не сомневаюсь, что твоя нянька приготовила тебе горшок крепкой мясной похлебки. Тебя больше не мучают судороги?
