ещё до венчания, какие бы слухи ни пускали из-за вдовства Софьи, но факт того, что развод со сосланным на каторгу Мамоновым был оформлен раньше, чем он покончил с собой, помогло любящим всё же предстать перед алтарём уже нынешним летом…
— Всё так быстро, — обнимаясь с любимым в коляске, которая увозила их от церкви, запряжённой в весёлую тройку лошадей, Софья улыбнулась.
— Хорошо, что время имеет способность пролетать незаметно, — отозвался счастливый Алексей, жарче прижимая к себе. — Теперь мы венчанные и перед Богом, и перед людьми. Мы будем вместе да сделаем всё, чтобы наше счастье стало вечным.
— Да, — верила Софья, уже забывая прошедшие беды, как дурной сон…
Они уезжали… Ехавшие следом в колясках друзья поддерживали радостными песнями их счастье… Этот день хотелось продлить, чтобы тосты за здравие мужа и жены не утихали, а отрадные песни продолжали ласкать сердца…
Ай, рано, рано по заре
Поймал соловей кукушечку,
По ей девушки плакали;
Не сизу кукушечку, красну девицу,
По ей девушки плакали,
По ей красныя плакали:
Вы не плачьте, красны девушки!
Мы давно соловья знаем:
Ён не сизой соловей,
Ён удалый молодец;
Мы в одном садике гуляли,
Мы в одном тереме сиживали,
Мы за одним столиком кушивали,
Мы с одной рюмочки водку пили.*
* — русская народная свадебная песня
Как всё случилось, как изменилось всё,
Когда нежданно в жизнь вошла ты.
Как же легко, как стало вдруг радостно,
Когда прикоснулись к своим мечтам мы.
Наши мечты — это, где я и ты,
Это, где мы навсегда полны любви
И чувствам своим будем верны.
Наши мечты — где мы останемся,
Будем с тобой, даже если печалимся,
И больше уже никогда не расстанемся.
Сбудется всё, что нам так хочется,
А всё, что потеряно, скоро найдём мы.
Наши мечты вдруг явью становятся:
Навсегда переплелись наши дорожки-пути.
Тем летним днём Софья и Алексей вновь прибыли во дворец. Уединившись скорее в висячих садах, они тут же заключили друг друга в объятия… Целуя любимую, Алексей тихонько напевал новую песню, а она купалась в чувствах и его любви. И жалко было расставаться хоть на минуту…
— Я сразу к тебе, как только освобожусь от Архарова, — улыбался любующийся ею милый.
— Что же он хочет? Зачем вызвал да так скоро? — не догадывалась Софья, на что Алексей игриво прошептал:
— На службу взять хочет. Никогда не думал, что стану заниматься тем же, чем мой брат… Что бы Архаров ни сказал, я улечу к тебе и мы скроемся прямо здесь…. где-нибудь… Не насытиться тобой…. сладкая моя…
— Тише, — смутилась та и засмеялась от щекочущих её бока рук любимого.
Алексей уходил, вновь и вновь посылая то поцелуи, то игривые взгляды. Софья прикусила губу, чтобы не поддаться желанию броситься в его объятия и уже никуда не выпускать. Однако милый ушёл, а она осталась одна…
Оглянувшись в висячих садах на природную красоту растений, подняв взгляд к солнечному теплу, Софья нехотя вернулась в коридоры дворца. Она сразу заметила выходящую из кабинета служанку и застыла на месте, узнавая в ней Ульяну: горничную, которая служила в доме Шуваловых.
Та удалялась скорее куда-то дальше, даже не заметив Софью. Удивлённо глядя ей вслед, Софья пришла в столовую, где, как было ранее уговорено, должна была увидеться с Алёной…
— Тебя что-то тревожит? — заметила озадаченность на лице подруги та, расставляя цветы в вазах.
Сразу помогая, Софья любовалась цветами. Улыбка на лице не заставила ждать, и она ответила:
— А может я зря чего-то боюсь… Ульяну увидела… Не понимаю, как она оказалась здесь. Стало как-то тревожно вдруг, но теперь думаю об Алёшеньке, и мне радостно. Он скоро вернётся, и мы снова уедем домой.
— Ой, так Ульяну и я вчера видела, — припомнила Алёна. — Оказалось, напросилась она у Шуваловой во дворце послужить. Ведь Шувалова большую часть здесь находится по службе.
— Да, ты права, — с облегчением вздохнула Софья. — Всё зря я тревожусь. Наверное ещё не привыкла быть счастливой.
— Наверное, — улыбалась довольная за неё Алёна. — Давай чаю попьём?
Она тут же попросила на кухне, чтобы им подали чая, и подруги скоро сидели у окна за столиком, попивая тёплый напиток и покусывая пряники. Такого умиротворённого чувства Софья не испытывала давно:
— Мне стало так безразлично, что думают все эти дамочки, девушки, мечтая о моём Алёшеньке, — улыбалась Софья.
— Вот и правильно, — поддерживала подруга, но эта краткая радость вдруг сменилась резкой болью в животе Софьи.
Выронив из рук на пол кружку с чаем, она застонала. Алёна тут же вскочила, крича по сторонам, чтобы позвали доктора… Подхватив Софью под руки, чтобы та не упала, Алёна еле удерживала её, но Софья теряла сознание, не вынося той боли, что убивала изнутри…
С не меньшей болью души увидела она скоро милого, сидевшего подле постели, когда открыла глаза. Казалось, пролежала вечность… Всё тело то немело, то покрывалось причиняющим слабую боль морозом… Странное ощущение не покидало. Какая-то пустота и безысходность…
— Наш малыш…. - молвила она, и Алексей перевёл свой блуждающий где-то вдалеке взгляд на неё.
Он молчал, уставившись с отчаянием в глаза… Понимая всё без слов, Софья взвыла от горя…
Вновь погладил маленький букет цветов на небольшом холмике могилки Алексей. Он не сдерживал медленно текущих по щекам слёз. Тоска по несбывшейся жизни своего малыша разрывала на части и его, и оставшуюся во дворце Софью, убивающуюся по гибели ребёнка в ней.
Похоронив малыша на территории своего имения, Алексей ещё раз набрал в лёгкие воздуха, чтобы как-то продолжить путь. Стоящие подле верные слуги Макар и Евдокия плакали, сопереживая вместе…
— Как же так?… Почему?… Кто же посмел? — задавалась вопросами Евдокия.
Взглянув в её глаза, полные такого же шока от горя, Алексей выдал:
— Хватает недоброжелателей… Узнаю, кто, убью…
— Кто же мог пройти на кухню незаметно да подлить в чай ту гадость? Зачем ребёночка-то убивать? — искренне переживал и Макар, но Алексей молчал…
Он медленно уходил назад к карете, в которой приехал несколько часов назад, чтобы похоронить малыша именно здесь. Следующие за ним Евдокия и Макар не стали говорить больше ничего. Душа разрывалась.
Будущее казалось полным нескончаемых интриг, препятствий к счастью. Но ещё была где-то та слабая надежда, что может быть всё станет лучше…. не столь горько…. не столь больно…
Ночь
