Акулова Мария
Самые разные — самые близкие. Книга 2
Я научу тебя любить
Пролог
У каждого человека есть что-то важнее мечты.
Для меня — это ты.
Последний день зимы.
— Сколько я тебе стоила?
— Аня… — Корней обратился предупреждающим тоном, ясно давая понять, что разговор в подобном ключе развивать не планирует. Но Ане было уже все равно.
— Сколько. Ты. Заплатил. Ей? Почём она меня продала? — слезы жгли зеленые глаза, но голос звучал твердо. Не отвела взгляд, когда Корней смотрел — тяжело, явно сдерживаясь от того, чтобы рубануть.
— Успокойся, Аня. Пожалуйста. — Но на то он и взрослый, хладнокровный, продуманный. Если надо — сдерживается. Говорит спокойно, хоть и отрывисто. В отличие от нее — взбалмошной двадцатилетней мечтательницы. Хотя уже бывшей. Мечты кончились. Как и чудеса.
— Я спокойна. Просто хочу знать, сколько… — Аня же не унималась. Смотрела в глаза, давила. Сама думала, что напористостью, а по факту беззащитностью, которой была сейчас пронизана.
— Десять тысяч. Евро.
Корней произнес, сощурился. Аня же застыла на секунду, потом опустила взгляд, следом — голову. Думала, наверное, что так он не заметит, что по щеке скатилась слеза. Потом же потянулась сначала к одному плечу — стянула бретельку, потом ко второму, на миг поежилась, а потом расправила плечи, снова вскинула взгляд. Полный желания сделать еще хуже — то ли себе, то ли ему.
— Аня… — С уст Корнея слетело последнее предупреждение, но у Ани тормоза уже отказали — не помогло бы.
— Купил? Пользуйся.
Сарафан соскользнул к ногам.
Глава 1
Ранее. Начало ноября.
Аня стояла у плиты, шепча себе под нос: «ну давай, родненькое… Давай… Ты у меня последнее…», вращая венчиком в кипящей воде.
Ей нужна была идеальная воронка. Чтобы потом получилось идеальное яйцо. Чтобы потом… Идеальный Бенедикт. Для идеального мужчины, который, несмотря на раннее время, уже во всю решает вечные рабочие вопросы.
Аня слышала, как Корней разговаривает по телефону, еще даже не выйдя из спальни.
Ему в ССК к десяти.
И очень хотелось, чтобы успел позавтракать, а не ограничился парой кофейных глотков, коротким поцелуем в губы и сказанным серьезным тоном: «веди себя хорошо, не балуйся», которое всегда вызывает у Ани застенчивую улыбку и заставляет щеки розоветь.
Но чтобы успел — надо было постараться. Причем ей. Встать пораньше, прошмыгнуть на кухню, в десятый раз пересмотреть видеоурок, приступить к работе.
Соус и тост с беконом дались легко. А вот яйцо… Ане казалось, что она близка к провалу, хотя прошлый вечер посвятила репетициям и вроде бы даже начало получаться. Но сегодня — будто впервые. Вместо аккуратных мешочков — разметанное по кастрюле белое нечто… Просто перевод продуктов…
И с каждой минутой Ане становилось все тревожней, потому что Корней же выйдет… А у нее ничего…
— Малыш, пожалуйста… Очень надо… Не подведи…
Аня с замиранием сердца следила за тем, как яйцо из наклоненной ею пиалы булькает в воду — ровно в центр воронки, закручивается и… На девичьих губах победная улыбка, а еще хочется захлопать в ладоши, потому что наконец-то! Тот самый — аккуратный. Немного идеальный.
Но праздновать победу некогда, еще и рано. Потому что дальше нужно включить таймер и нормально достать, а пока самое время взять красивую тарелку, положить на нее тост…
— Привет. Почему встала так рано? — вздрогнуть, когда Корней обратится, выйдя из спальни, приближаясь к столу.
Проследить за тем, как он кладет телефон на угол острова, но не садится на стул, ожидая, что Аня подсуетится — сама обеспечит кофе, а обходит его, приближается…
И пусть они живут вместе уже больше двух месяцев, пусть месяц из них — учатся быть чем-то большим, чем просто вынужденные соседи, Аня все равно делает глубокий вдох, наполняя легкие запахом его туалетной воды… И чувствует вибрацию свой влюбленной внутренней струны…
Как только делает это — разом туманится взгляд, губы сами собой расслабляются, стремясь к улыбке, а руки тянутся к мужскому пиджаку, который сидит идеально и без ее попытки найти соринку и снять. Нет там соринок. Все в нем идеально. Как всегда.
А ее идеально наступает через секунду. Когда, чуть склонившись, Корней касается ее губ своими.
Не задерживается, переводит взгляд на плиту… Вздергивает бровь…
— Ты говорил, что любишь…
И Аня отвечает на незаданный вопрос, чувствуя, что опустившаяся на талию рука поглаживает — немного ткань футболки, немного кожу из-под нее выглядывающую…
— Спасибо.
Пусть с сожалением, но позволяет Корнею все же отойти, поставить чашку в машину, включить…
Молча вернуться к столу, все же сесть, разблокировать телефон, скользить пальцем по экрану, читая новости, делая маленькие глотки, давая Ане возможность закончить свой кулинарный эксперимент без излишнего внимания к процессу.
Которым она остается довольной…
Окидывает тарелку несколькими скептическими взглядами, пытаясь найти изъян, прежде, чем поставить перед Корнеем… Но не находит. Поэтому несет, опускает на стол, со скрипом двигает…
И снова замирает, ожидая реакции Высоцкого.
— Яиц в доме больше нет, я правильно понимаю? — который спрашивает вроде как серьезно, но Ане тут же хочется смеяться… И кивать, признаваясь.
— Долго не получалось просто…
Что она и делает, а в ответ получает дрогнувшие в улыбке губы, которые постоянно хочется целовать. Постоянно. И очень жалко, что нельзя.
— Нужно Ольге сказать, чтобы купила.
— Да. скажу. Но ты… Попробуй, пожалуйста. Мне кажется…
Аня не договорила, пожала плечами, опуская взгляд с лица Корнея на тарелку перед ним. Знала, что он врать не будет. Если получилось так себе — скажет честно. Но очень хотелось, чтобы все же похвалил. Не только за старания. За результат.
Аня с замиранием сердца следила, как он разрезает белок, мысленно выдыхала, когда желток канонически потек… Следила, как несет аккуратно отрезанный кусочек ко рту…
Жует… Делает глоток кофе… Кивает.
— Спасибо. Очень вкусно. — Произносит, а потом снова режет…
И тут уж Аня не сдерживается — начинает хлопать в ладоши, искренне радуясь своей маленькой победе.
Обходит Корнея, садится на стул рядом с ним, упирается босыми ногами в перегородку табурета под ним, ставит локоть на стол и без стеснения, не скрывая восторга, следит, как он завтракает. Вновь вернувшись к новостной ленте в телефоне. На его вопрос:
— А сама?
Отвечает переводом головы из стороны в сторону и вздохом… Не скажешь же, что ей для полноценной жизни нужна не еда, а возможность просто быть рядом с ним… Корней улыбнется только, головой покачает, произнесет привычное: «где ж ты такая взялась»… Не обидное, но заставляющее трепетать.
— Вечером в филармонию, значит? — еще несколько минут проведя в телефоне, Корней заблокировал его, допил кофе, устроил приборы на пустой тарелке, повернул голову, глядя на Аню с легким прищуром, она же активно закивала.
— Да. В семь начало. Успеешь?
— Надеюсь.
— Очень надо… — Аня посмотрела на Корнея с искренней просьбой, он хмыкнул, потом сам потянулся к ее лицу, снова поцеловал.
— Я понял, Аня. Если не случится форс-мажора. Вернусь домой к шести. Устроит?
— Да… — Аня же выдохнула ответ в шею, в которую успела уткнуться, пока не встал, соглашаясь разом на все.
Но знала, что на долгие нежности времени у него нет. Поэтому сама отстранилась, соскочила со стула первой, спиной чувствовала взгляд, когда хватала тарелку и чашку, несла к посудомоечной, слышала, что Корней тоже встает, кладет телефон в карман, делает несколько шагов в сторону коридора, произносит негромкое:
