— Да. — Где-то вдали слышалось женское пение, и Роузи очаровал легко запоминающийся, незатейливый, но западающий в душу мотив.
— Эта земля существовала всегда, она высушивалась солнцем и омывалась дождями. Владеть ею значит владеть кусочком вечности.
Роузи вдохнула ночной воздух и вдруг почувствовала пленительное волнение — она никогда не испытывала такого чувства, даже выходя на сцену. Ей, никогда не имевшей ничего, кроме тесного фургона и грязных лохмотьев, теперь принадлежало это родовое имение. Рука на ее талии обняла ее еще крепче.
— Тебе хочется владеть всем этим, не так ли?
Роузи вонзила ногти в его руку, прежде чем Тони успел отпрянуть.
— Это и так мое.
В темноте было видно, как на лице Тони блеснула белоснежная улыбка.
— Нет, это мое. И, если ты захочешь владеть этим, тебе придется выйти за меня замуж, чтобы получить свою часть.
Вот оно что! Роузи боялась, что Тони будет обольщать ее тело. Но нет, он стал обольщать ее разум и чувства. Безусловно, она могла предъявлять права на Одиси, но не могла требовать, могла хотеть, но не могла домогаться.
Этот человек был умен. Умнее, чем она себе представляла. Что ж, тогда она запомнит это обстоятельство и найдет другой способ бороться с ним.
И Роузи поцеловала Тони.
Коснувшись его губ, она ощутила сначала его изумление, а потом явное веселье. Роузи оторвалась от Тони и, оценив ситуацию и внеся соответствующие поправки, снова прильнула к его губам.
На этот раз она, кажется, все сделала правильно. Сильные руки крепко обняли ее, когда Тони почувствовал, как язык девушки ласкает его губы. Похоже, ее план сработал: колени Тони ослабли, и, присев ни широкие перила, он попытался снять с Роузи платье. Это был момент ее триумфа.
Тони удалось совратить бедную девушку, не так ли? Отлично, только у нее самой это получалось ничуть не хуже. Но Роузи не отдавала себе отчет, что и в ней зажегся огонь желания.
— Мне нужно идти в столовую, — пролепетала она, испугавшись дрожи собственного голоса.
— Еще нет…
— Они будут крайне удивлены…
— Ну и пусть! — Тони благодарил Господа Бога за то, что он подарил ему прекрасное ночное зрение.
В тусклых отблесках звезд он видел ее лицо, на котором страсть боролась с благоразумием. С одной стороны, Роузи хотелось получить эти земли, с другой — она жаждала Тони, и понимание этого приводило ее в ярость. Роузи смущалась своих чувств, и в планы Тони входило использовать это ее смущение.
— Тебе так хочется вернуть Одиси, потому что ты родилась здесь. А в моих объятиях оказалась потому, что рождена для этого.
Роузи почувствовала горькое разочарование: Тони мгновенно раскусил ее уловку.
— Твой пыл делает меня твоим рабом, — продолжал Тони и поцеловал ее.
Господи, она ответила ему так, словно с самого начала мечтала о поцелуе. Это лишний раз подтвердило теорию Тони о том, что сила, с которой Роузи его отвергала, в конце концов обернется против нее же самой и затянет в свой водоворот. Казалось, звезды собрались вокруг них в плотное сияющее кольцо и закружились праздничной каруселью; сердце Тони билось все сильнее и сильнее.
— Роузи… — Ему хотелось обнять ее еще крепче, однако жесткий корсет не давал Тони осуществить это намерение. — Роузи… — Тони зарычал от возбуждения, а его дрожащие пальцы лихорадочно мяли шелковое платье Роузи.
— Что… что вы делаете?
— Я? Пытаюсь залезть под твои юбки…
Ответ был честен, но эта честность сослужила ему плохую службу. Когда он освободил от юбок ее ноги, Роузи воспользовалась удобным случаем и изо всех сил ударила Тони коленом.
— Надеюсь, я не причинила большого вреда вашей мужской гордости? — В голосе Роузи звучал едкий сарказм.
Нет, Тони не лгал, говоря, что никогда не брал женщин силой, потому что всегда сохранял контроль над собой. Обходительность и учтивость, мягкие методы обольщения женщин были предметом его гордости.
Воздействовать на них, но ни в коем случае на заставлять силой! Черт побери, почему же сейчас, с Роузи, он изменил своему главному принципу. «Только учтивость и вежливость! — убеждал он себя. — Помни о своем безукоризненном поведении. Она стремится завести роман, как любая другая девчонка. И, вполне возможно, вполне заслуживает этого».
— Примите мои извинения, леди Розалин.
Он попытался помочь ей привести юбки в порядок, но получил довольно болезненный удар в плечо.
— Оставьте меня!
— Не могу. — «Тони, помни, вежливость и романтичность». Он встал на одно колено и, приложив Руку к сердцу, произнес: — Твое лицо и тело, твоя неописуемая красота приводят мои чувства в такое возбуждение, что я схожу с ума. Живя для того, чтобы видеть твою улыбку и сияние глаз, мечтать о тебе…
— Надо бы сказать сэру Дэнни, чтобы он прислал вам труппу, чтобы вы могли поучиться актерскому мастерству… вы умеете добиваться того, чего хотите, от всех и каждого! Ваши слуги твердят об этом на каждом углу. Вам очень хотелось взять в жены богатую и знатную девственницу, а я расстроила ваши планы.
— Почему? Ты знатна и богата. — Заметив, что Роузи намеревается ускользнуть, Тони крепко схватил ее за руку. — Или ты уже не девственница?
— Какая разница?! — заявила Роузи, делая отчаянные попытки вырвать свою руку. — Вы получите от меня титул, дающий право на Одиси.
— Ты убеждена в этом? — Тони потрогал новые кольца, украшавшие длинные пальцы Роузи. — Ты думаешь, эти безделушки что-то изменили в наших отношениях?
— Мне пора идти.
Правдивость его слов взволновала Роузи, и Тони был рад видеть, что она явно не желает обсуждать эту тему.
— Но почему ты отвергла мою страсть еще до того, как я узнал твое имя? Помнишь мою клятву, которую я дал до того, как увидел тебя на сцене? Ну, когда я пытался узнать имя твоего отца? Именно тогда я сказал, что ты выйдешь за меня замуж.
Роузи долго смотрела на дверь галереи и наконец твердо ответила:
— Нет. Слишком уж сильно читалась на вашем лице ярость, когда сэр Дэнни представил меня наследницей. — По крайней мере Роузи пыталась убедить себя в этом.
— Я был на самом деле взбешен. — Тони так и не выпустил руку Роузи. — Ты очень деликатно напомнила мне, что я — незаконнорожденный. Сотня нахалов, посмевших оскорбить меня на этот счет, были научены уважению моими кулаками и острием моей шпаги. И… и, когда я женюсь на тебе, все начнется снова: злые сплетни, коварное злословие, косые взгляды.
— Не понимаю.
Роузи действительно не понимала. Увидев ее смущение, Тони постарался как можно хладнокровнее объяснить:
— Поползут слухи, что это поместье принадлежит не мне, а моей жене, а я живу за ее счет.
