Слава провидению, которое вмешалось и не допустило ее вторичного падения. Но чем дольше она шла по улице, тем очевиднее ей становилось – от самой себя не убежишь. Между нею и Риорданом теперь постоянно полыхает пожар любовной страсти, то разгораясь ярче, то ненадолго утихая, И этот пожар неподвластен ни ему, ни ей. Он сжигает их души, и нет спасения от него. Сейчас Элиза со всей ясностью поняла: волею судьбы они оказались рядом, и теперь рано или поздно она, не устояв, с головой бросится в это всепожирающее пламя.
Сегодня им помешала внезапная болезнь ребенка. Но черные требовательные глаза Риордана снова начнут неотступно преследовать ее и в конце концов настигнут.
Что же ей делать? Как избавиться от этого наваждения?
Ничего, она постарается взять себя в руки и будет сопротивляться до последнего – никаких частных встреч, никаких разговоров по душам и уж тем более никаких совместных трапез с глазу на глаз!
Повернув за угол и оказавшись в своем более скромном квартале, Элиза уже преисполнилась решимости любой ценой выбросить из сердца Риордана Дэниелса.
* * *
На следующее утро, как обычно придя на работу, Элиза окунулась в привычную атмосферу особняка: приглушенный шепот слуг, болтовня клерков, едва слышный щебет горничных, выбивающих ковры во дворе, и деловитое позвякивание кастрюлей, доносящееся с кухни. Жизнь шла своим чередом, а вчерашний эпизод казался сном, главой из романа, давно прочитанного и забытого.
– Как ребенок? – войдя в библиотеку, спросила она Риордана.
– Гораздо лучше, слава Богу. Горячка в младенческом возрасте может быть очень опасна.
Такие слова в устах взрослого сильного мужчины удивили Элизу. В них прозвучали материнская нежность и забота. Она посмотрела на Риордана и увидела большие темные круги у него под глазами – результат бессонной ночи, проведенной у колыбельки больной девочки! Все остальное же было как всегда – гладко причесанные волосы, идеально выбритое лицо, накрахмаленная рубашка, сверкающая белизной. Элиза невольно поймала себя на мысли, что любуется им, но, вовремя спохватившись, отвела от него взор.
– Я хочу, чтобы вы еще раз съездили к Конлею, – сказал Риордан.
Элиза оторопело посмотрела на него, не веря своим ушам:
– К Конлею?! Но это полное безумие! Это же пощечина общественному мнению: присутствие женщины в игорном доме недопустимо!
– Уверяю вас, Симус Конлей отнесется к вам со всей вежливостью и предупредительностью, на какую способен.
– В его умении галантно обходиться с дамами я уже имела возможность убедиться, – язвительно ответила Элиза.
– Я заплатил ему, чтобы он испытал вас. А сегодня он будет вести себя как подобает, поскольку я владею контрольным пакетом акций его заведения.
– Ах вот оно что! – с трудом сдерживая нахлынувшую на нее после признания Дэниелса ярость, воскликнула Элиза. – Странно, что я сама об этом не догадалась!..
Через два часа Элиза уже была около игорного дома. При входе ее ожидал усатый ирландец, изо всех сил старавшийся угодить посланнице мистера Дэниелса.
Все было так, как и обещал Риордан. С видом знатока оглядев шелковое платье Элизы, недавно сшитое Фифиной, которая щедро украсила его кружевными черными розанами, Конлей всплеснул руками.
– Вы великолепно выглядите сегодня, мисс Эмсел, – изрек он. – Настоящий идеал современной деловой женщины.
– Насколько мне известно, никакие женские идеалы в вашем заведении не приветствуются, в том числе и деловые, – язвительно отвечала Элиза.
– Прошу вас, не держите на меня зла, – улыбнулся Конлей. – Вы же знаете, я человек подневольный. И потом, если Дэниелсу что-нибудь понадобится, он сумеет добиться своего.
– Что правда, то правда. – Элиза вежливо улыбнулась, давая понять, что согласна на мировую.
Конлей провел свою гостью в полутемный, пыльный кабинет, заставленный шкафами и полками, усадил ее в кресло и принялся отыскивать книги, которые просил Риордан. Поиски оказались делом довольно продолжительным, и, если бы не беспрестанная болтовня ирландца, Элиза давно бы уже потеряла терпение. Надо, кстати говоря, отдать ему должное – изысканность его комплиментов была достойна восхищения. В какой-то момент мисс Эмсел не выдержала и рассмеялась:
– Скажите честно, вы так любезны со мной по поручению Дэниелса?
Конлей улыбнулся и, покручивая кончик своих великолепных усов, ответил:
– Поверьте, мисс Эмсел, я знаю толк в женщинах. Мое восхищение вами искреннее, я готов расписаться под каждым своим словом. Другое дело, что я не хотел бы портить отношения с Риорданом Дэниелсом. Вы же знаете, деньги решают все. Особенно когда их много.
Оставшиеся полдня Элиза будто нарочно то и дело получала подтверждение словам Конлея: мелкому владельцу недвижимости пришлось уступить свое право на постройку какого-то объекта под давлением финансового воротилы; хозяин кирпичного завода против своего желания заключил невыгодный контракт с Дэниелсом, опасаясь конкурентов; сам Риордан приобрел продававшуюся с аукциона лесопилку, обойдя десятерых соперников. Он также пожертвовал крупную сумму денег в пользу жертв Великого Пожара, за что чикагская «Трибюн» будет теперь ежедневно возносить ему хвалу. Да, деньги действительно решают все, во всяком случае, там, где господствуют власть и сила.
Ранним вечером в доме Дэниелса появилась неожиданная посетительница. Линетт Маркис. Она вошла в приемную, окутанная облаком тончайших французских духов, шелков и кружев. Черные локоны актрисы игриво выбивались из-под шляпки, украшенной вереском и лютиками; под надменно приподнятым подбородком красовался пышный бант из атласных лент.
– Добрый день, мисс Маркис, – вежливо приветствовала нежданную гостью Элиза, изо всех сил пытаясь скрыть свою досаду и удивление по поводу этого визита: она была уверена, что Линетт благополучно гастролирует в Нью-Йорке с новым мюзиклом. «Интересно, каким ветром занесло сюда эту птичку? – с неприязнью думала Элиза, с ног до головы разглядывая актрису. – Что ей нужно от Риордана?»
– Разве мы знакомы? Вы, вероятно, новая служащая? – Линетт высокомерно улыбнулась, пренебрежительно пожав плечиком, и прямиком направилась к закрытой двери кабинета Дэниелса.
– Мистер Дэниелс сейчас не принимает, – начала было Элиза. – Он занят…
– Ну, меня-то он не откажется принять.
– И тем не менее в данный момент у него посетители. – Но Линетт, не обращая внимания на протесты Элизы, впорхнула в кабинет. Через мгновение оттуда вышли два обескураженных бухгалтера, и дверь за ними снова плотно закрылась. После такого поворота дел Элиза уже не могла успокоиться. В ее душе кипело негодование.
