На ее лице отразилось недоумение. Прямые брови сдвинулась, так что над переносицей пролегли легкие морщинки. Она подняла вопросительный взгляд на него, часто моргая глазами, как будто безуспешно пыталась что-то понять.
— Это на тот случай, если псина забредет слишком далеко, — пояснил Лео, делая шаг к Виоле. — Я подумал, что нужно обеспечить ее безопасность.
— Но мы же с ней… — Виола понурилась, и глаза ее затуманились. — Мы не будем постоянно жить в Дареме.
Заскрипели половицы, громко стукнула закрывающаяся дверь. Повернувшись, Лео обнаружил, что его друзья сбежали. Очень благоразумно с их стороны! Постукивая когтями по полу, Дофин вернулся и, подобострастно виляя хвостиком, улегся на ковер рядом с Пен. Он тихо заскулил, и собака положила свою громадную голову ему на бок.
— Я надеялся, что вы останетесь здесь хотя бы на все лето.
Лео вынул ошейник из пальцев Виолы и застегнул его на шее Пен. Собака лизнула ему руку, а он потрепал ее уши.
— О!
Лео судорожно сглотнул и заставил себя не поворачиваться. В одном этом возгласе умещалось так много! Сожаление, беспокойство, печаль, страх. Он чувствовал, как все эти чувства роятся вокруг нее, словно те скворцы в замке: черные, пугающие и нежеланные. Он совершил какую-то ошибку, но никак не мог понять, в чем же она заключалась.
— Я почти закончила рукопись и думала вернуться в город на следующей неделе. Как только я передам текст мистеру Несбиту, у сэра Хьюго не останется причин донимать меня и дальше.
Она повернула голову в сторону, а ее руки принялись нервно теребить юбку, сминая ткань.
Лео почувствовал, как масса самых противоречивых чувств поднимается у него в душе, и сжал Пальцы с такой силой, что суставы затрещали.
— Да-да, вы совершенно правы. Я думаю, бояться нечего. — Если, конечно, ему удастся убедить кузена в том, что никакого сокровища на самом деле нет. — Так что если ваше решение окончательное, — добавил он, стараясь говорить совершенно спокойно, — то моя карета в вашем распоряжении. Но я буду рад передать вашу рукопись сам, если вы мне доверите это дело.
Виола прикусила губу, стараясь справиться с желанием разрыдаться. Было бы так хорошо — остаться здесь! Так легко поддаться иллюзии, что это ее дом… «Хватит, приди в себя! Достаточно уже и того, что его хозяин стал тебе небезразличен, чего ты совершенно не ожидала», — сказала она себе.
Если Виола сможет вернуться в Лондон, в свой собственный дом. К той жизни, к которой она привыкла, то, возможно, она это переживет. Но если задержится здесь, то с каждым днем Лео будет проникать все глубже в ее сердце и душу, пока наконец она не сможет без него жить.
А рано или поздно настанет день, когда придется. В его приглашении не прозвучало ни нотки теплоты, чтобы придать ей сил. «На лето»! Он надеялся, что она задержится здесь только до тех пор, пока не приедут его родные. Он ведь не может оставить куртизанку под одной крышей со своей любимой, обожающей лошадей, сестрой или братьями!
— Вы знаете, я поняла, что скучаю по Лондону. Леди Лигоньер пишет, что в Воксхолле состоится великолепный бал, а в Гайд-парке будет маскарад. И, кроме того, я соскучилась по своим подругам… Мы стали почти родными.
Ее объяснения казались ей самой ужасно неубедительными, но она ведь не могла сказать правду, что ей надо немедленно уехать, пока она не влюбилась в лорда Леонидаса.
Он продолжал стоять на коленях рядом с собаками, гладя их обеих. Фрак туго натянулся на его плечах: казалось, Леонидасу так же неловко, как и ей.
— Ну что ж. У вас действительно важные причины для возвращения. — Он поднялся на ноги. Пен протестующе гавкнула и царапнула лапой его сапог. — Я могу отвезти вас в город в понедельник, если вас это устроит.
Виола кивнула, складывая губы в улыбку, которая ей самой показалась неестественной. Испытывая непреодолимое желание дотронуться до Лео, она протянула руку, чтобы привлечь внимание к себе.
Он крепко обхватил рукой ее пальцы и сжал их.
— Не надо расстраиваться, моя дорогая. Вы имеете полное право распоряжаться своей жизнью так, как желаете, и если вам хочется вернуться в Лондон — так тому и быть. Хотя мне, признаюсь, больше нравится здешняя жизнь.
Виола вздохнула. Ей тоже! В этом-то и вся проблема. Но как объяснить, чтобы он понял, почувствовал.
* * *
Подножка кареты опустилась с печальным стуком: она наконец дома.
Солнечный свет отразился от его светлых каменных стен, на секунду ослепив. Она промахнулась мимо ступеньки и упала бы, если бы лорд Леонидас не успел ее подхватить. На его лбу и верхней губе блестели капельки пота. Он стер их носовым платком, а потом провел им по всему лицу, стирая тонкий слой пыли, который покрывал его. Она и сама ощущала ее на коже, словно стягивающую маску.
У двери он задержался и, прищурив зеленый глаз, сказал:
— Теперь мне надо вас покинуть, мэм.
Виола сжала пальцы, лежащие у него на руке, и почувствовала, как напряглись его мышцы. Она вцепилась в него крепче, как будто хотела удержать. Он собрался дать ей отставку!
— Вы вечером вернетесь?
Складки у его рта и глаз чуть разгладились.
— Если вы не возражаете, то да.
Облегченный выдох Виолы закончился невольным смешком.
— Представьте себе, милорд, — она подалась к нему, прижав ладони к его груди и на секунду прикоснувшись губами к его губам, — я буду очень вас ждать. Велю миссис Дрейпер приготовить ужин к восьми, если вас это устроит.
Лео кивнул, прикоснулся губами к ее пальцам, а потом повернулся и легко сбежал по ступеням крыльца. Пен заскулила и принялась тыкаться об ее руку головой, пока Виола не опомнилась и не погладила ее.
Избавившись от приступа панического страха, она продолжала стоять на крыльце, пока карета лорда Леонидаса не скрылась за углом. Последним из виду исчез длинный черный хвост жеребца. Пен направилась знакомиться с домом, а миссис Дрейпер пылала от глубокого негодования.
— Люди его милости привезли меня домой утром, мэм. Я успела сделать кое-какие незначительные покупки. Если вы желаете заказать на ужин что-то определенное, лучше скажите прямо сейчас, чтобы можно было отправить Мэри на рынок. — Она подозрительно посмотрела на собаку и возмущенно выпрямилась. — Мне все равно придется ее посылать туда, потому что никто не счел нужным оповестить меня о вашей собаке, а я совершенно не намерена скармливать ей первосортную говядину, которую купила для вашего стола!
— Это не имеет значения, миссис Дрейпер. Я не сомневаюсь, что нас устроит все, что вы решите приготовить. А что до Пен, то она будет рада и обрезкам.
