Но больше не было “милой маленькой Мерри”, так же, как и того нежного юноши. Он стал самым высокомерным человеком из всех, кого она знала. И одним из самых жестоких. То, что она чувствовала интерес к нему, заставляло ее сомневаться в самой себе.
Если бы только у него была отталкивающая внешность. Или хотя бы обыкновенная. Никто не имел права быть столь красивым, столь мрачно привлекательным. Особенно человек с черной душой. Его комната была неподалеку, и ощущение близости заставляло ее вздрагивать и согревало ее кровь.
Чтобы отвлечься, она стала думать о том коротком разговоре с Дафной, который состоялся, когда та помогала Мередит раздеваться. Она ничего не смогла выяснить и даже запуталась.
Когда Мередит упомянула, что она видела Дафну выходящей из конюшни, девушка замерла как статуя.
Почти бессознательно она протянула руку, чтобы дотронуться до Дафны, но та отшатнулась.
— Что с тобой? — спросила Мередит. — Тебя кто-нибудь обидел?
Дафна покачала головой.
— Мне захотелось подышать свежим воздухом. Я не знала, что меня долго не было.
Мередит слегка нахмурилась, пытаясь разобраться.
— К тебе… никто не приставал?
Дафна опустила голову.
— Нет, мисс Мередит.
— Ты бы сказала мне, если бы…
— Да, мисс Мередит… мэм.
— А капитан Девро с тобой не разговаривал?
— Нет, мисс Мередит. Я просто вышла на воздух, и все. Мередит поняла, что ничего больше из девушки не вытянет. Ей остается только следить за тем, чтобы Дафна была подальше от капитана Девро, пока он в Бриарвуде, а она очень надеялась, что долго он здесь не задержится.
— Тебя не накажут, — сказала она мягко. — Тем более, если кто-то другой виноват.
Дафна замерла.
— Я еще нужна вам, мисс?
Мередит поняла, что потерпела поражение. Она отрицательно покачала головой.
Светало. Наступало золотистое и яркое утро. А она не спала. Чувствуя усталость и туман в голове, Мередит приняла молчаливые услуги Дафны, включающие горячий шоколад и фрукты, а затем и горячую ванну. Если потребуется, она просидит в своей комнате хоть целый день. Опять как в тюрьме в доме собственного брата, в своем собственном доме. Зато она больше не увидит Девро, не услышит его скрытых и не очень скрытых насмешек, на которые не имела возможности должным образом ответить.
Она потянулась и подошла к окну, и ее внимание привлекли два человека на лошадях, один — в черном, на золотистом жеребце, другой — на гнедой лошади, немного позади. Они направлялись к главной дороге.
Насовсем, решила она. Наверное, они уезжают насовсем.
Она почти бегом спустилась по лестнице, желая поскорее отыскать Роберта и увериться, что Девро действительно уехал насовсем. Она искренне молила Бога, чтобы так оно и оказалось.
Роберт Ситон беседовал с гостями, которые у них оставались ночевать, а Мередит, с трудом удерживаясь от желания прервать разговор, пошла искать Эвелин, которая давала указания поварам.
— Что, капитан Девро уехал? — спросила она. Эвелин широко раскрыла глаза.
— А ты им интересуешься?
— Только тем, чтобы он поскорее уехал, — невпопад ответила Мередит. — Не понимаю, как можно приглашать такого… человека в приличный дом.
— Он сегодня не уедет. Он поехал повидать Гила Мак-Интоша и владельцев других плантаций. Он собирается уехать послезавтра.
Мередит охватило смятение. Еще два дня. Но хотя бы несколько часов у нее было. Она сходит к реке и вернется задолго до того, как он приедет.
Квинн и Кэм ехали быстрой рысью. Они собирались посетить плантацию Мак-Интоша, а затем поехать к Пастору. В памяти Квинна четко сохранилось описание дороги, хотя он ни разу не был у Пастора. Он встречался с ним в Цинциннати вскоре после того, как впервые перевез свой нелегальный груз.
Квинн запомнил его как простого человека, которого он сразу полюбил и которому поверил. Что было хорошо, подумал он сбивчиво, так это то, как этот человек держал в руках жизнь его и Кэма.
Но сначала он должен съездить к Мак-Интошу. Он был достаточно любезен, когда их только что познакомили, но позднее заметил, что взгляд плантатора становился холодным, как только обращался на него. Он понял, что скорее всего за это надо благодарить Мередит Ситон.
Это было плохо, но он сам виноват. Черт возьми его взгляд, а вернее рот, за то, что не сдержался. Ему нужны были контракты на фрахт. Увеличение грузоперевозок в этой местности даст ему причину часто наезжать в Виксбург, что будет выгодно Подпольной железной дороге. Но еще ему хотелось, чтобы его пароход приносил доход. Он полюбил “Лаки Леди”, хотя знал, что когда-нибудь ему придется с ней расстаться. Он уже сделал все необходимые приготовления, чтобы, если с ним что-нибудь случится, корабль законным образом достался Джамисону. К “Леди”, как он часто называл свой пароход, он испытывал самые теплые чувства, потому что она помогла ему заново построить жизнь и дала цель и уверенность в себе. Иногда ему даже казалось, что пароход — почти одушевленное существо и заслуживает самого заботливого ухода.
И его собственное скромное желание преуспеть в чем-нибудь еще кроме карт и искусства притворяться тоже надо было принять во внимание. Слова, сказанные им тогда Бретгу, были отчасти правдивыми.
С расстояния особняк Мак-Интоша казался больше, чем Бриарвуд, хотя оба дома были построены в одинаковом стиле — смесь итальянского и греческого Возрождения. Но если в Бриарвуде колонны украшали только фронтон, то этот дом был опоясан ими со всех сторон, кроме того, дом окружали галереи и веранды. Зрелище было захватывающее, подумал он, и молодая леди вряд ли устоит от искушения. Он вспомнил, как Гил Мак-Интош склонился над Мередит Ситон, и почувствовал странное беспокойство. Но для чего, подумал он, Гилберт Мак-Интош будет интересоваться такой напыщенной женщиной? Может быть, из-за ее наследства? Вдруг Мак-Интошу нужны деньги? А ему, Квинну, какое, черт возьми, до этого дело?
Гилберт Мак-Интош был где-то в поле, и Квинна проводили в элегантный кабинет, а Кэм остался с лошадьми на улице. Квинн разглядывал комнату — камин из итальянского мрамора, хрустальные подсвечники, полки с книгами в кожаных переплетах. Витражи в окнах бросали теплый отсвет на роскошную мебель, сделанную вручную. Если Мак-Интошу и нужны были деньги, здесь об этом ничего не говорило.
Квинну не пришлось долго ждать. В дверях появился Мак-Интош в костюме для верховой езды и забрызганных грязью сапогах, и Квинн понял, что прошлой ночью он не ошибся — глаза мужчины были ледяными, лицо — угрюмым.
— Девро? — никаких любезностей.
Квинн пристально разглядывал плантатора. У него была совершенно мирная внешность — лицо слишком широкое, волосы с рыжиной и слишком бледная кожа, несмотря на то, что он долгие часы должен был проводить на солнце. И в то же время в этом человеке было что-то, что удивляло Квинна.
