— У вас очень своеобразное чувство юмора, лорд Хадден. Многие мужчины относятся к себе гораздо серьезнее, чем вы.
— Еще один из моих недостатков.
— Ирония никогда не была недостатком, — возразила Элиза. — Если только она не за чужой счет, — поправилась она. Они перешли ручей. — Можете опустить меня на землю.
Но он продолжал нести ее.
Хотя мягкая шерсть его куртки была бы привлекательной подушкой, она почувствовала, что должна запротестовать.
— Лорд Хадден, я тяжелая, как лошадь.
— Особенно если учесть, что вы съели львиную долю торта с кремом.
— Я поступила предосудительно. — От запаха нагретой солнцем травы и ритмичных движение его шагов ее вдруг стало клонить ко сну. — Но такого вкусного торта я в жизни не ела.
— В свой следующий визит я привезу вам такой же. Не надо отказывать себе в столь невинном удовольствии.
— Следующего раза не должно быть. — Ее шепот затерялся в жужжании пчел, круживших над кустами дикой жимолости. — Вот и цветок рядом со мной это подтверждает.
— Вы еще не в полной мере изучили язык цветов. На самом деле этот цветок — жимолость — означает «дай шанс будущему счастью», — сказал Гриф.
Она ощутила, как что-то сжалось в ее груди. Все верно. «Но чтобы это случилось, сэр, наши пути должны разойтись. И чем раньше, тем лучше», — мысленно сказала она себе.
— Разумеется, вы в цветочных предсказаниях человек компетентный. И все же я настаиваю, чтобы вы поставили меня на землю, лорд Хадден. Мы уже совсем близко подошли к дому, и я предпочла бы, чтобы никто не увидел меня в столь компрометирующем положении.
На этот раз маркиз выполнил ее желание без возражений.
— Спасибо. — Элиза расправила юбки. — Пойдемте по правой дороге от развилки. Это кратчайший путь до дома.
Он вновь предложил ей руку, стараясь держать дистанцию.
Наступила неловкая пауза. Она шла, глядя себе под ноги. Сапоги Грифа были залеплены грязью, кожа в некоторых местах была сильно поцарапана колючками сорной травы.
Сорная трава. Наверняка у нее тоже есть значение. Скорее всего что-то колючее, несмотря на веселые желтые цветочки.
— Откуда вам так много известно о тайном языке цветов? — спросила она, чтобы как-то заполнить затянувшуюся паузу чем-то другим, а не хрустом гравия.
— У меня в библиотеке есть интересная книжица прошлого века.
— Уж не Мэри Уортли Монтегю ее автор? — воскликнула она.
— Да.
— Я слышала о ней от членов нашего общества садоводов.
— У вас нет экземпляра?
Элиза покачала головой:
— Эту книгу невозможно достать.
И все-таки любопытно, почему этот баловень судьбы удосужился прочитать столь специфический труд. Она уже собралась спросить его об этом, когда с крыльца дома раздался голос домоправительницы:
— А, вот вы где, леди Брентфорд! Я думала, где это вы бродите…
Миссис Хиллхаус внезапно замолчала, увидев маркиза.
— Я была на развалинах Эбби и поскользнулась на камнях. Лорд Хадден любезно предложил мне свою помощь. Представьте себе, он любит цветы. — Она смущалась все больше. — И деревья.
— Лит любезно разрешил мне посетить поместье и сделать кое-какие пометки относительно дизайна ландшафта, — объяснил Гриф. — К счастью, я оказался в нужный момент поблизости и смог прийти на помощь леди Брентфорд.
Лицо миссис Хиллхаус оставалось невозмутимым, только правая бровь чуть приподнялась.
По своему опыту Элиза знала этот взгляд, означавший «чую недоброе».
— Да, очень удачно, — сказала домоправительница, окинув оценивающим взглядом их несколько помятую одежду. — Для вашей щиколотки я приготовлю настой из листьев арники, — добавила она, а потом спросила: — Может, принести вам тряпку, чтобы стереть следы заварного крема с ваших бриджей, милорд?
— Спасибо, не надо. Вдруг мне захочется перекусить на обратном пути в гостиницу.
Взгляд миссис Хиллхаус заметно смягчился.
— Вы зачем-то искали меня? — спросила Элиза, прежде чем могли быть заданы еще какие-либо кулинарные вопросы. При упоминании крема у нее и так запылали щеки.
— Вам доставили два письма. Увидев, что одно — от вашего брата, я решила, что вы захотите прочитать его немедленно. — Они обе знали, что Гарри писал, только когда попадал в очередной переплет.
— О Господи, куда он вляпался на этот раз? — пробормотала Элиза, рассматривая неразборчивые каракули брата. Вид аккуратного почерка мистера Уоткинса вызвал у нее гораздо более позитивные эмоции.
— Леди Брентфорд, боюсь, что я и так слишком злоупотребил вашим гостеприимством, — сказал Гриф. — Я, пожалуй, откланяюсь, чтобы вы могли заниматься делами семьи.
Какими бы ни были новости из Лондона, они могли еще немного подождать. Сунув письмо в карман, она кивнула:
— Да, полагаю, так будет лучше. Миссис Хиллхаус, будьте добры, попросите Джема…
— Джем еще не вернулся с полевых работ, — ответила домоправительница.
— Я сам заберу свою лошадь, — спокойно сказал Гриф.
— А я займусь приготовлением отвара для вашей щиколотки. Если только вам не нужна моя помощь, чтобы подняться наверх к себе в комнату.
— Нет, нет, я справлюсь. — Было бы, наверное, лучше позволить маркизу уйти именно сейчас, не попрощавшись с ним наедине. Условности в данной ситуации выглядели бы просто абсурдно. Но и выпалить что-то вроде: «Благодарю вас за чудесное сексуальное свидание у озера» — тоже было нельзя.
— Вам удалось увидеть все, что вы хотели? — начала она и тут же захотела затолкать эти слова обратно в горло. Потому что ей не удалось выглядеть такой же спокойной и утонченной, как лондонская красавица.
— Да, благодарю вас. Мне, конечно, хотелось бы увидеть все поместье, но пора возвращаться в Лондон. У меня есть кое-какие обязанности, которые требуют моего присутствия.
Ее пальцы коснулись твердого конверта в кармане. У нее тоже есть неотложные дела. Нельзя, чтобы это безумное свидание нарушило ее планы.
Преодолевать препятствия на своем пути всегда означало борьбу. Но она была настойчива и терпелива и умела, когда это было необходимо, жертвовать собой.
— Разумеется, — ответила Элиза, решив не говорить, что неприятности Гарри и собственные дела могут тоже потребовать ее присутствия в Лондоне. Но Боже упаси, если он подумает, что она гонится за ним. Он устанет от этого, и очень быстро. Одно дело мимолетная интрижка с деревенской вдовушкой, и совсем другое — Лондон. Вкрадчивые улыбки, негромкий смех. Все в высшем свете казалось отполированным и гладким. Золоченые колеса крутятся, и горе тому, кто окажется под ними.
