Элиза отвернулась. Ей не хотелось думать об этом. Пускай этот волшебный день останется в ее памяти как сказка. Какой он на самом деле и был.
— С вами все будет в порядке? — спросил Гриф.
Она заставила себя весело рассмеяться.
— Ну конечно. Я крепкая деревенская девушка, лорд Хадден. В моей жизни было много шишек и царапин. К завтрашнему дню все пройдет и будет забыто.
— Ваши письма…
— У Гарри его обычные штучки, — уверила она Грифа. — Ничего такого, с чем я не могла бы справиться.
— Плохо, что вам приходится этим заниматься, — нахмурился он.
— А куда денешься? — ответила она. Но это ненадолго.
— В таком случае до свидания.
— До свидания, сэр. Вам лучше поскорее уехать, прежде чем я испортила еще какой-либо предмет вашей одежды.
Он посмотрел на свой пыльный галстук, обмотанный вокруг ноги Элизы, и хихикнул:
— Я предупрежу Прескотта, чтобы он стойко встретил такой удар.
Как ей будет не хватать его необычного юмора! Она вздохнула:
— Спасибо за пикник.
— Вам спасибо.
Их глаза на мгновение встретились, и ей захотелось запомнить дымчатый оттенок его зелено-карих глаз с золотистыми искорками. Зелень Хаддена. Ее следует расположить в одном ряду со стандартными зелеными красками. Прекрасное сочетание!
— Я отлично провела время, лорд Хадден. Я хочу пожелать вашему другу удачи. Я надеюсь, у вас появились какие-то новые идеи, которые он сможет применить в своем поместье.
Он поднес ее руку к губам.
— Природа вдохновляет бесконечно.
— Это правда.
Еще немного помедлив, он отсалютовал ей и повернул в сторону конюшни.
Она прохромала к задней террасе и подождала немного, пока не услышала цокот копыт, а потом не увидела, как он скрылся за поворотом.
С трудом поднимаясь по каменным ступеням, она вдруг ощутила, как к горлу подступают горячие слезы.
— Не будь глупой гусыней. — Она вытерла слезы рукавом. — Мне по крайней мере никогда не придется упиваться пустыми мечтами. У меня есть воспоминание, и мне не о чем сожалеть.
Вернувшись рано утром в Лондон, Гриф снял насквозь промокшие сапоги и переоделся. Эта процедура сопровождалась тяжелыми вздохами и молчаливым неодобрением его камердинера, но сейчас Гриф был слишком взволнован, чтобы задерживаться в доме для объяснений с Прескоттом.
По пути из деревни он все время напоминал себе, что мимолетные интрижки и праздное времяпрепровождение уже не играют важной роли в его жизни. Теперь он отдает предпочтение не фривольным развлечениям, а серьезным делам. «Думай о своей работе, а не об очаровательной пылкой вдове».
Он ускорил шаг, пытаясь заглушить в себе воспоминание о грациозной щиколотке, заразительном смехе, роскошных губах.
— Черт побери, — пробормотал он, — пора старому псу выучиться новым трюкам, главный среди которых — думать головой, а не другим местом.
Сосредоточившись на этой задаче, он решил нанести визит в издательство «Уоткинс и Хэролд», а не посылать записку, чтобы справиться, получен ли ответ от неуловимого Линдена.
Да или нет. Когда-то ведь надо внести ясность в этот вопрос.
Было немного смешно, что он так волнуется. Мало кто отказывал маркизу Хаддену. Августейший титул и внушительное богатство были мощными стимулами для утвердительного ответа.
Но ведь Линден был не в курсе, что заказчиком является высокопоставленный пэр. Художник будет исходить из достоинств его эссе, и только.
А это и пугало, и воодушевляло.
Гриф свернул на боковую улицу и постарался успокоиться, прежде чем войти в скромное кирпичное здание издательства.
— Линден сказал «да», — без всяких предисловий начал Уоткинс, как только за Грифом закрылась дверь офиса.
Маркиз опустился на стул перед письменным столом.
— Отлично. — Он сжал руки, пытаясь не выдать своего волнения. — Отлично.
— Да. Но нам придется придерживаться сроков, — напомнил издатель. — Как я уже говорил, книга должна выйти вовремя, то есть к открытию симпозиума по ботанике, который состоится будущей весной в Оксфорде.
Гриф сглотнул. Проект вдруг стал не просто замыслом, зародившимся у него в голове, не какими-то заметками на листочках бумаги. Это будет настоящая книга, переплетенная в телячью кожу с тисненными золотом титулом и фамилией автора.
Новый шаг. Новая мечта. А готов ли он перевернуть новую страницу?
— Сроки, милорд… мы все связаны сроками, — продолжал Уоткинс. — Я знаю, что для вас это ново, но таков мой бизнес.
— Вы сомневаетесь, могу ли я быть профессионалом?
Уоткинс слегка смутился, но кивнул:
— Если откровенно, то немного опасаюсь на сей счет.
— Можете на меня рассчитывать, — ответил Гриф. — Я вас не подведу. А как насчет Линдена?
— Поскольку я уже работал с этим художником, то уверен, что нам не придется сожалеть о нашем выборе.
— Ну, в таком случае все пройдет гладко.
Издатель позволил себе улыбнуться:
— Не уверен, что не возникнет никаких трений, милорд. Творчество не всегда движется одними и теми же точными шагами, как в вальсе на светских балах. Художники — и авторы — обычно танцуют под собственную музыку. Мне приходилось наблюдать в таких делах и ошибки, и промахи. Важно, чтобы они сошлись в конце. Если вы меня понимаете.
— Я отличный танцор, — пошутил Гриф.
— Я в этом не сомневаюсь, лорд Хадден. Но, как автор, вы должны быть готовы импровизировать.
Импровизировать. Хорошее словечко. Он поймал себя на том, что думает в эту минуту о торте с заварным кремом и освещенной солнцем улыбке.
— А теперь, раз уж вы пришли, давайте просмотрим те эссе, которые вы уже нам представили, милорд…
«Ты рехнулась». Зрение сыграло с ней какую-то шутку. Спрятавшись в тени какого-то подъезда, Элиза увидела высокого, элегантно одетого мужчину, выходившего из типографии и свернувшего к Пиккадилли.
«Ты что, видишь призраки?» — отругала она себя. В данном случае призраком был Гриф.
Кажется, маркиз Хадден полностью завладел ее мыслями. Даже в полутемные часы рассвета ей мерещилась его фигура в тени деревьев и изгородей вдоль дороги, когда она ехала в Лондон. Но она подумала, что это просто пыльные окна старой кареты искажают ее зрение.
Но сейчас приближавшееся к ней привидение уже не казалось плодом ее воображения. Профиль под высокой тульей шляпы был определенно вылеплен из плоти и крови. Орлиный нос, красиво очерченные губы, глаза…
Она забилась в угол своего убежища и молила Бога, чтобы маркиз прошел мимо и не обратил на нее внимания.
