Его взгляд был холоден и непроницаем. Лилиан с досадой заметила? что с появлением Сент-Винсента настроение графа заметно ухудшилось. Что ему так не понравилось? Смешно думать, что он ревнует, ведь она последняя женщина на земле, к которой он мог бы питать особый интерес. Единственно разумное объяснение — он боится, что Сент-Винсенту может взбрести в голову соблазнить ее. Расхлебывай потом неприятности!
— В десять, в гостиной Марсденов, — ответил Уэстклиф.
— Боюсь, что не знаю, где это…
— Мало кто знает. Это гостиная наверху, там собирается семья, когда мы хотим побыть в семейном кругу.
— О-о…
Она с благодарностью и смущением посмотрела прямо в его бездонные глаза. И все же их отношения не назовешь дружбой в полном смысле этого слова. Лилиан злилась. Ей никак не удавалось обуздать растущий интерес к графу. Было намного проще, когда она считала его самовлюбленным снобом и презирала за это! Оказалось, Уэстклиф совсем не такой, как она думала раньше. Отличное чувство юмора, потрясающая чувственность. Он даже способен на сострадание!
— Милорд, — сказала она, не в силах отвести взгляд. — Я… я полагаю, мне следует вас поблагодарить…
— Давайте войдем, — перебил он, видимо, торопясь от нее избавиться. — Мы и так слишком задержались.
— Ты нервничаешь? — шепнула Дейзи на следующее утро.
Они с Лилиан следовали за матерью, направляясь в гостиную семейства Марсден. Мерседес, собственно, и не приглашали, но она была решительно настроена познакомиться с графиней.
— Нет, — ответила Лилиан. — Думаю, нам нечего бояться, нужно только держать рот на замке.
— Я слышала, что она терпеть не может американцев.
— Как жаль, — сухо сказала Лилиан, — ведь обе ее дочки замужем за американцами.
— Тихо! — приказала Мерседес шепотом.
Она нарядилась в серебристо-серое платье, схваченное у горла огромной бриллиантовой брошью. Собрав руку в кулак и выставив костяшки пальцев, Мерседес резко постучала. Изнутри не раздалось ни звука. Дейзи и Лилиан озадаченно переглянулись. Неужели графиня в конце концов передумала? Хмурясь, Мерседес постучала еще громче.
На сей раз из-за панелей красного дерева до них долетело ядовитое:
— Прекратите колотить в дверь и входите!
Нацепив маску смирения, Боумены вошли в гостиную. Это была маленькая красивая комната, стены которой были затянуты голубыми обоями с цветочным мотивом, из огромных окон открывался вид на сады. Графиня Уэстклиф расположилась на диванчике под окном. На шее у нее красовались бесчисленные нити редкого черного жемчуга, пальцы и запястья были увешаны бриллиантами, волосы отливали алмазным серебром, а брови тяжело нависали над глазами. В чертах лица и очертаниях фигуры совершенно отсутствовали углы: круглое лицо, полные руки. Лилиан подумала, что Уэстклиф, вероятно, унаследовал внешность отца. Никакого сходства с матерью.
— Я ожидала, что придут двое, — сказала графиня, пристально глядя на Мерседес. Ее выговор звучал свежо и хрустко, как белоснежная глазурь на пирожном. — Почему вас трое?
— Ваша светлость, — начала Мерседес с раболепной улыбкой, приседая в неуклюжем реверансе. — Позвольте мне сначала сказать, как глубоко я и мистер Боумен уважаем вас! Вы снизошли к нашим двум ангелочкам…
— Ваша светлость — так обращаются только к герцогине, — заявила графиня, опустив уголки губ, словно желая придать словам особую значимость. — Вы это сделали в насмешку?
— О нет! Ваша… то есть, миледи, — поспешно сказала Мерседес, смертельно побледнев. — Это не насмешка, я бы никогда не осмелилась…
— Я буду разговаривать только с вашими дочерьми, — грозно произнесла графиня. — Можете вернуться за ними ровно через два часа.
— Да, миледи…
Мерседес вылетела из гостиной.
Лилиан закашлялась, не в силах сдержать смех, и посмотрела на сестру. Та едва сдерживалась. Еще бы, их матушку выставили вон!
— Какой неприятный звук, — заметила графиня, хмуро взирая на кашляющую Лилиан. — Будь так любезна, воздержись от этого в дальнейшем.
— Да, миледи, — ответила Лилиан, стараясь демонстрировать все смирение, на какое только была способна.
— Подойдите поближе! — скомандовала графиня, переводя взгляд с одной сестры на другую. — Наблюдая за вами вчера, я была свидетелем крайне вызывающего поведения. Мне сказали, что я должна оказать вам покровительство в течение этого сезона. Это еще раз убедило меня в том, что мой сын поставил своей целью осложнить мне жизнь. Подумать только, ввести в свет двух неуклюжих американок! Предупреждаю, вы должны повиноваться каждому моему слову, иначе я не успокоюсь, пока не найду вам в мужья самых захудалых аристократов с континента и отправлю вас гнить в Богом забытое место на задворках Европы.
На Лилиан это произвело впечатление. Угроза выглядела достойно. Украдкой взглянув на сестру, она заметила, что та присмирела.
— Садитесь! — отрывисто приказала графиня, взмахом сверкающей бриллиантами руки указав на два стула.
Они повиновались. Графиня протянула руку к столику возле дивана и взяла сложенный гармошкой лист пергамента, испещренного темно-синими чернильными записями.
— Я составила список, — сообщила она, надевая на кончик носа изящное пенсне, — список промахов, допущенных вами обеими вчера за обедом. Мы обсудим его пункт за пунктом.
— Это слишком длинный список, — недоверчиво сказала Дейзи — Не может быть, ведь обед продолжался всего два часа! Сколько же ошибок могли мы наделать за такое короткое время?
Сурово глядя на девушек, графиня встряхнула пергаментный лист, и он стал разворачиваться… разворачиваться… все дальше и дальше. Наконец нижний край листа упал на пол.
— Черт возьми! — процедила Дейзи сквозь зубы.
У графини был отличный слух. Она нахмурилась так, что брови сошлись на переносице в сплошную темную линию.
— Жаль, что здесь нет больше места. Я бы добавила и этот образчик вульгарности.
Лилиан подавила глубокий вздох и откинулась на стуле.
— Будьте любезны, сядьте прямо, — приказала графиня. — Настоящая леди сидит так, что спина ни в коем случае не касается спинки стула. Начнем с приветствий Вы обе обнаружили прискорбную привычку здороваться, пожимая руку. Это создает впечатление, что вы слишком жаждете снискать расположение того, с кем здороваетесь Дурной тон. Вместо рукопожатия нужно было просто поклониться, когда вас представляли. Исключение может быть сделано, если знакомятся две молодые леди. Что же касается поклонов, вам не следует кланяться джентльменам, которым вы не представлены, даже если часто видите их в обществе. Нельзя также кланяться джентльмену, с которым вы обменялись парой замечаний в доме общих знакомых, а также джентльмену, с которым у вас вышел случайный разговор. Краткий словесный обмен не означает, что вы знакомы друг с другом. Следовательно, никаких поклонов.
