Но Куинн не мог себе позволить этого. Он не должен. Ему надо держаться от нее подальше.
Странное дело, Мора оказалась самым нежным существом, с которым он когда-либо сталкивался в жизни, но характера ей было не занимать. Она могла раскалиться добела, ее храбрость казалась безграничной. Она могла быть чертовски привлекательной, безумно манящей с этим большим ртом и пухлыми губами, в которые так и хотелось впиться и целовать, целовать… А эти вьющиеся рыжие волосы, разметавшиеся по подушке! Она вся — сгусток противоречий, ярких контрастов. Квин вообще не понимал женщин, а уж ее тем более.
Горячее желание пронзило его тело, и он задрожал. Он боролся с этим настойчивым желанием лечь рядом с ней и взять ее прямо здесь, в этой неприглядной халупе, в их первую ночь на земле, которую он отдаст ей в собственность.
Он не должен этого делать, не должен снова целовать ее. Нет, ни в коем случае, если он понимает, чего на самом деле хочет в этой жизни. Но Мору он желал слишком сильно.
Вот почему он должен держаться от нее подальше. Скорее уехать отсюда, как можно скорее.
Мора вдруг открыла глаза, словно все это Куинн произносил не мысленно, а в полный голос и разбудил ее. Ее ресницы затрепетали.
Со сна она озадаченно смотрела в темноте на Куинн. Она была совершенно восхитительна, сонная, в легком недоумении. Потом Мора внезапно приподнялась на локте и ее глаза широко раскрылись.
— Куинн, в чем дело? Что… чего ты хочешь?
—Чего я хочу? — повторил ее вопрос Куинн низким, глубоким голосом. — Ответь сама. Как ты думаешь, чего я хочу?
Мора затаила дыхание, когда увидела серебристый, мерцающий свет в глубине глаз Куинна, устремленных на нее. Он выглядел суровым и опасным, темные волосы упали ему на лоб, а большие пальцы рук он по привычке сунул под ремень. Ну почему он так чертовски красив?
— Я… я думаю, ты хочешь заявить о своих супружеских правах, — прошептала она, и, видит Небо, в глубине души она страстно хотела этого.
Холодная дрожь пробрала Куинна от ее слов. Мора права. Он хотел этого всем своим существом, чертовски хотел, но не должен был этого делать. Не должен допустить и малейшего прикосновения к ней, пусть даже умрет от желания.
— Попытайся еще раз, дорогая. — Каждый его мускул напрягся до предела, поскольку Куинн Лесситер старался держать себя в руках.
— Почему бы тебе самому не сказать мне в таком случае? — спросила она смущенно.
Куинн понимал, что ему надо выкрутиться из положения, причем немедленно. Сам не свой от того, что с ним творится, он приуныл, и его голос прозвучал мрачнее, чем ему хотелось.
— Я намеревался хорошо выспаться, ангел. Только и всего. Я подумал, что тут где-то можно найти одеяла и подушку. Как ты? Хорошо устроилась?
— Ты не собираешься лечь… рядом?
— Это приглашение?
— Нет! Конечно, нет. — В свете лампы ее щеки ярко вспыхнули. — В сундуке у стены есть одеяла и простыни. — Она схватила подушку, что лежала рядом с ее подушкой, и кинула ему. Он поймал ее без труда.
— Премного благодарен.
— Пожалуйста. Но хочу попросить об одном одолжении. Я буду тебе очень обязана, если впредь ты не станешь больше красться ко мне в комнату, как сейчас. Ты испугал меня до полусмерти!
— А по мне, так ты выглядишь очень даже живой, — сказал он тихо, и пальцы Моры впились одеяло, потянув его за край медленно-медленно. Она закуталась в него до самой шеи, прикрывая грудь под его горячим пристальным взглядом.
— Мы должны уточнить кое-что прямо сейчас, — сказала она слегка дрожащим голосом. — Насчет того, как мы намерены… спать. Если ты захочешь лечь на кровати, когда будешь дома, я с удовольствием устроюсь на диване. А если ты захочешь наоборот…
— Да спи ты на этой проклятой кровати! — Куинн не мог больше ни минуты смотреть на ее манящий рот или в большие карие глаза, в противном случае он сорвет с нее одеяло, стащит ночную рубашку и…
Мысленно проклиная себя, он подошел к сундуку, вытащил из него одеяло и направился к двери.
— Ты должна спать за двоих, — сказал он. — Устраивайся поудобней.
— Я так и делаю. Но пожалуйста, не входи сюда больше без стука.
Он усмехнулся:
— Боишься, что заговоришь во сне?
— Я ничего не боюсь.
— Ничего?
— Вообще ничего, — бросила Мора и выпрыгнула из кровати. Она босиком подбежала к лампе и погасила ее. — Я не боюсь темноты, я не боюсь грома, я не боюсь тебя!
Она стояла перед ним, подбоченившись, совершенно забыв о том, как выглядит, а звездный свет скользил по ее прекрасному лицу и струящимся волосам, мягко освещая каждый изгиб тела под тонкой ночной рубашкой.
— Тогда, думаю, ты не станешь возражать против того, чтобы жить тут в полном одиночестве, как только я уберусь отсюда? — медленно спросил Куинн.
— Возражать? Я сказала — мне будет гораздо спокойней и тише.
— Хорошо. Я скоро уеду по делам…
— Опять нанялся кого-то убить?
— Да, и не знаю, когда вернусь.
— Только не уезжай, пока не наймешь работников на ранчо. Да, кстати. Я хотела спросить: у нас есть все-таки хоть какой-то скот?
Брови Куинна Лесситера резко поднялись.
— Еще нет.
— Что же это за ранчо, на котором нет коров и быков?
— Обыкновенное, которое в самом начале. — Куинн пожал плечами. — С каких это пор ты так раскомандовалась?
— С тех пор, как меня разбудил среди ночи один незнакомец. Он стоял у моей постели.
— Я не совсем незнакомец, Мора. Уже нет. Разве не так?
— Не напоминай мне ни о чем. — Внезапно Мора задрожала и опустила глаза. И мысленно ахнула. До нее наконец дошло, что она стоит перед ним в пятне звездного света в одной лишь ночной рубашке и на ней больше ничегошеньки нет.
Мора помчалась обратно, нырнула в постель и натянула на себя одеяло.
— Будь любезен, закрой дверь, когда будешь уходить.
Он угрожающе шагнул к ней.
— Ты выпроваживаешь меня отсюда?
— Ты же сказал, что не собираешься оставаться в спальне!
Куинн бросил простыни на пол, перешагнул через них и подошел к кровати раньше, чем Мора успела выдохнуть.
— А если я останусь? — спросил он, садясь рядом с ней. Одним быстрым движением он выдернул одеяло из ее стиснутых пальцев и притянул Мору к своей груди с такой легкостью, что у нее закружилась голова.
— Я… я думала, мы договорились…
— Мы договорились.
— Тогда — почему… почему ты в этой постели… со мной?
