Рейчел удивленно подняла глаза на подругу и увидела, что комплимент был адресован не ей. На пороге комнаты стоял Джонатан. И Джеральдина ничуть не преувеличила. Он переоделся в элегантные кремовые бриджи, белые чулки и черные туфли. Под строгим черным пиджаком виднелся тускло-золотистый жилет, оттенявший белоснежную сорочку. Галстук, вероятно, на этот раз он завязывал сам: сержанту вряд ли удалось бы справиться с этой задачей с таким мастерством. Блестящие темные волосы были тщательно зачесаны, одна прядь, как и обычно, нависала над бровью.
Рейчел бы под страхом смерти никому не призналась, какое сильное впечатление произвел на нее этот элегантный джентльмен, которого она сама когда-то назвала Джонатаном. Но, честное слово, она была рада, что сидела, когда он появился в арке. Она почувствовала непривычную слабость в коленях. Господи, даже трость, которую он непринужденно сжимал в руке, казалась верхом элегантности!
— Как приятно слышать такое от своих служащих, — ухмыльнулся он на комплимент Джеральдины. Потом внимательным взглядом окинул Рейчел. Она переоделась в бледно-зеленое вечернее платье, выглядевшее совершенно новым, хотя и было куплено больше трех лет назад. Просто Рейчел почти некуда было надевать его раньше. — Можете не опасаться за свое место, Джеральдина. Вы делаете мою прекрасную супругу еще более совершенной — если такое, конечно, вообще возможно.
Рейчел подумала, что нет никакой необходимости вести такие беседы, когда их не слышит дядя. Но Джонатан, похоже, нашел полное понимание у Джеральдины. Они обменялись веселыми улыбками. Рейчел смущенно вскочила на ноги, нерешительно крутя на пальце обручальное кольцо, которое Джонатан купил для маскарада уже в Англии, вспомнив об этой серьезной детали практически перед самой поездкой в замок.
— Прическа очень важна для женщин, — усмехнулась Джеральдина. — Когда я смотрю на прекрасные золотистые волосы Рейчел, то начинаю жалеть, что моя мать родом из Италии. Ладно, пойду-ка я лучше поболтаю с Уиллом.
И она исчезла за арочным проходом.
— Итак, Рейчел, — начал Джонатан, закладывая руки за спину, — что ты обо всем этом думаешь?
— Я думаю, — с вызовом ответила девушка, — что нам просто необходимо вести себя так, словно наши комнаты разделяет не арка, а самая толстая из стен.
Даже мысль о том, что Джеральдина и сержант Стрикленд находятся сейчас в двух шагах от них, не спасала от чувства неловкости: она наедине с мужчиной, от которого без ума.
Джонатан слегка приподнял бровь; вид у него при этом был одновременно и заносчивым, и невероятно импозантным.
— Вы готовы спуститься в гостиную, леди Смит? — С этими словами он вежливо предложил Рейчел опереться на его руку.
— Я никак не могу отделаться от ощущения, что именно в этой комнате жила моя мама до того, как сбежала из дома, что здесь она выросла. Не могу понять почему, но все здесь кажется мне таким знакомым, таким родным. Если бы обстоятельства сложились по-иному, мы с ней, наверное, часто бывали бы в этом доме, может быть, в этой самой комнате. Рождество, семейные праздники… Скорее всего я жила бы здесь после ее смерти. И тогда я могла бы лучше узнать моего дядю. А после смерти отца я не чувствовала бы себя такой одинокой.
— Но барон так никогда и не простил свою сестру, — заметил Джонатан.
— Когда я была маленькой, мне очень не хватало большой семьи. Знаете, все эти кузены и кузины, тетушки и дядюшки… Хотя бы один дядюшка… — вздохнула Рейчел и тут же почувствовала себя очень глупо: зачем она раскрывает душу человеку, с которым вскоре расстанется навсегда?!
— Сейчас уже поздно сожалеть об этом, Рейчел, — отозвался Джонатан. — Как и о нашем маскараде.
— Нет, я не сожалею. В этом замке одно сплошное притворство. Дядя притворился, будто обижен на меня за то, что я не попросила его благословения, не приехала к нему перед свадьбой. Притворился, будто ему действительно важно, счастливый ли у меня брак. Он не любит меня, я знаю. Но все же мне жаль, что он болен. Как вы думаете, он умирает?
Отчего-то мысль о смерти барона действительно огорчала Рейчел. Она не могла бы сказать почему. Ведь барон сам исключил ее из своей жизни.
Джонатан сочувственно пожал ее руку.
Они застали Флосси и Филлис в гостиной за светской беседой с бароном. Бриджит тоже была там. Дамы были одеты скромно и элегантно. Но смогут ли они играть свои роли в течение целого месяца?
Барон выглядел безукоризненно, однако лицо явно выдавало усталость. При взгляде на дядю Рейчел почувствовала укол совести. Если бы дядя был здоров и полон сил, она легко восприняла бы затеянный ими маскарад как шутку, но он явно был серьезно болен. Имеет ли право она так поступать с родным человеком? Даже если этот человек не любит ее…
Рейчел опасалась, что ужин пройдет в такой же напряженной обстановке, как и первое знакомство, но ее страхи не подтвердились. Каждый из гостей старался поддерживать светскую беседу за столом, а Джонатан со знанием дела расспрашивал дядю о поместье.
— Я распоряжусь, чтобы управляющий показал вам поместье, — предложил дядя Ричард Джонатану. — Сам я в последнее время редко совершаю длительные прогулки, но Драммонд покажет вам все, что вас интересует. Буду рад, если Рейчел составит вам компанию, правда, сомневаюсь, что она захочет. Обычно леди это кажется скучным.
— Вы ошибаетесь, дядя Ричард, — раздраженно сказала Рейчел. — Разумеется, я большую часть жизни провела в Лондоне и никогда не бывала в таких прекрасных замках, но теперь, когда я замужем за Джонатаном, надеюсь, мне удастся исправить это упущение.
Она бы, наверное, гораздо больше знала о поместье, если бы дядя Ричард не вычеркнул ее из своей жизни!
— Что касается меня, — проговорила Флосси, — то я определенно не интересуюсь всякими свиньями, курами и вообще сельским хозяйством, но с удовольствием погуляла бы по вашему старинному парку. Если, конечно, вы позволите.
— Чувствуйте себя здесь как дома, мэм, — подбодрил ее барон.
— Если вы не против, я хотел бы прокатиться на лошади, сэр, — сказал Джонатан.
— По-моему, это неблагоразумно с вашей стороны, сэр Джонатан, — возразила Бриджит, — вы еще не совсем выздоровели.
Они уже объяснили барону, что на одной из прогулок в окрестностях Брюсселя Джонатан упал с лошади.
— Мне нужно упражняться, — настаивал он.
— Мои конюшни уже не те, что прежде, — вздохнул барон, — но, разумеется, вы можете взять любую понравившуюся вам лошадь.
Рейчел мило улыбнулась Джонатану и легко коснулась его руки. Ей было труднее, чем остальным, играть этот спектакль, но она должна была, пересилив себя, изображать трепетную супругу.
