— Может быть, вы и правы, — уступила она. — Она думала только о себе и о том еще, как теперь будет пуста ее жизнь. Это не было любовью, она испугалась одиночества.
Грей покраснел при этих словах, поняв, что они могут быть отнесены к нему так же, как и к ее матери.
— Так вы подразумеваете, что я не любил Диану? — моментально ожесточился он.
— Я не имела в виду Диану, — ответила Дженнифер, заметив гневный блеск в его светлых глазах.
— В самом деле?
— Если хотите знать правду, — продолжила она, — я допускаю, что тогда вы любили Диану. Но теперь… теперь вы любите только ее память. Мне кажется, что любовь должна меняться и расти, иначе это не любовь.
Грея одолевало импульсивное желание выпустить ее из своих объятий, встать и уйти из комнаты, но он тем не менее заставил себя выслушать все, что она хотела сказать.
Многое из того, что она наговорила, было, правдой. Его любовь к Диане, любовь юноши к красивой женщине, с годами превратилась в обожествление, будто Диана была соткана из света и поэзии, а не из плоти и крови. Разумом, а отнюдь не сердцем он, правда, понимал, что она не богиня, а простая смертная.
Призрак Дианы не шел ни в какое сравнение с женщиной, которую сейчас он обнимал.
Дженнифер была крепкой, живой и изящной, почти невесомой в его объятиях, к тому же ее твердый молодой сосок сейчас упирался ему в грудь. Ее золотистые волосы каскадом струились по спине, легонько щекоча ему руки. Им овладело мощное, болезненное желание.
Совсем другое, неведомое доселе желание. Он занимался любовью с женщинами только для того, чтобы утолить потребности своего тела, а вот душевные порывы были ему неизвестны. Он в первый раз понял, что хочет Дженнифер. Причем хотел ее всю — изящное, слегка округлившееся тело, красивое лицо, ее живой ум. Он хотел слушать ту музыку, которую она слышит, и больше всего желал, чтобы она хотела его точно так же.
Дженнифер была реальностью. А Диана — нет. Больше нет.
Он вдруг испугался, что стоит ему приподнять ее подбородок, прижаться губами к ее мягкому, податливому рту, как он тут же опрокинет ее на подушки и займется с ней любовью, пока она не закричит от наслаждения. В его мозгу родились неправдоподобные эротические видения, когда он прижал ее к своей груди.
К несчастью, Дженнифер была слаба, она все еще поправлялась после недельной болезни. Невероятным усилием воли он разжал свои объятия и поднялся. Она в смущении глядела на него снизу вверх, озабоченная его долгим задумчивым молчанием.
— Может быть, вы правы, — коротко бросил он. — Во всяком случае, я не хочу больше это обсуждать. У меня дела, извините.
Холодно кивнув ей, он поспешно удалился.
После часа тяжелой и утомительной скачки на своем гнедом жеребце он убедил себя, что его чувства к Дженнифер ничем не отличаются от тех эмоций, которые возникают у него при виде любой молодой и привлекательной женщины. Просто он сидел у нее на кровати, и она была чуть ли не на коленях у него — конечно, он перевозбудился!
Больше он не вернулся в комнату Дженнифер, чтобы проведать ее. Через неделю она уже совсем оправилась от болезни. Грей же позаботился о том, чтобы не оставаться с ней наедине.
На этой неделе он каждый день навещал свою любовницу. Но по какой-то причине секс ему радости не приносил.
Грей все никак не мог понять почему.
Август был таким же жарким и влажным, как июль. Стояла страшная жара, а дождя все не было. Дженнифер даже показалось, что его никогда уже не будет. Как только она полностью поправилась, они с Греем возобновили ежедневные конные прогулки. Нередко Дженнифер замечала какой-то странный блеск в его светлых глазах, стоило только ей внезапно повернуться и перехватить его взгляд, но он каждый раз смущенно отводил глаза.
Ничего не изменилось.
Как-то раз после полудня они отъехали довольно далеко от Грейхевена.
— Здесь начинаются владения Лайтфутов, — сказал Грей, удивив Дженнифер, потому что это было его первой фразой за весь день. Теперь он стал еще молчаливее и отдаленнее, чем прежде. — Нам пора поворачивать обратно.
Дженнифер кивнула. Повернув лошадей, они легким галопом двинулись обратно. Внезапно раздался громкий раскат грома, и Дженнифер посмотрела вверх. Сквозь зеленые кроны деревьев виднелись черные, грозные тучи.
— Похоже, собирается дождь, — сказала она.
— Прекрасно, — порадовался Грей как истинный плантатор. Засуха очень вредила посевам; дождь и прохлада были бы просто спасением. Уловив веяние прохладного ветерка, Грей понял, что вот-вот начнется дождь. Да, надо было внимательнее следить за признаками изменения погоды.
К сожалению, он не мог сконцентрироваться ни на чем другом, когда рядом была Дженнифер.
Вот ему на руку упала холодная капля дождя. Им срочно требовалось укрытие.
— Сюда! — крикнул он, поворачивая жеребца на чуть заметную тропинку.
— Это что, короткий путь? — поинтересовалась Дженнифер.
— Нет, — коротко бросил Грей. — Но на этой тропе стоит заброшенная хижина. Мы до грозы не успеем добраться до дома, а вам не следует мокнуть под дождем. Помимо всего прочего, вы только что оправились от болезни.
Его трогательная забота согрела ее душу, и она без дальнейших расспросов последовала за ним.
Вдруг громкий удар грома испугал ее кобылку, и она встала на дыбы. Дженнифер что было сил схватилась за гриву, в панике бросив поводья. Лошадь тотчас галопом бросилась вперед. Грей на жеребце быстро преградил ей путь. Схватив лошадь за уздечку, он остановил ее, ласково что-то сказал и так и говорил с ней, пока она не перестала бешено вращать глазами. Дженнифер бросила на него благодарный взгляд; и он в ответ улыбнулся и попытался успокоить:
— Мы почти на месте.
Кого он хотел успокоить, ее или ее лошадку, для Дженнифер так и осталось неясным.
И вот они подъехали к старой, обветшалой хижине. Грубо отесанные стены ее когда-то были выбелены, но теперь побелка была смыта дождями. Здесь, наверное, раньше жили рабы, подумала Дженнифер и решила, что Грейхевен где-то поблизости.
Они ворвались в хижину как раз в тот момент, когда дождь хлынул как из ведра. Оглядевшись в пропыленной хижине, Дженнифер поняла, что ее предположение оказалось верным. Вдоль стен стояла грубо сколоченная мебель, что было характерно для хижин, в которых обычно живут рабы, — кровать и пара стульев. В углу она увидела покрытый пылью музыкальный инструмент — на таких рабы Грея часто играют по вечерам. Из простого любопытства она стряхнула с инструмента паутину и принялась его рассматривать.
