Ему следовало начинать становиться тем мужем, которым он хотел быть.
— Я знаю, что вы делаете.
Грубый голос раздался в мраморном вестибюле передней, едва Кейт вошла в дом. Некоторое время после поспешного ухода своего мужа она стояла, уставившись на Чемпиона, а потом, смущенная и павшая духом, возвратилась домой. Она остановилась на пороге, ожидая, пока ее глаза привыкнут к темноте передней, и лишь потом разглядела Харкрофта. Он стоял в полумраке коридора, внимательно за ней наблюдая. Кейт никак не могла рассмотреть выражение его лица. Однако он подошел ближе, и тусклый свет выхватил из темноты его черты. Насмешливая улыбка скривила его губы.
Шелковые чулки Кейт изрядно намокли в районе лодыжек, пока она шла по влажной траве. Он оглядел ее всю, и под его пристальным взглядом она инстинктивно натянула на себя накидку, которую сжимала в руках.
Харкрофт успел переодеться в мягкие домашние туфли и свободные брюки. Из трубки, которую он держал в руке, клубился табачный дымок — должно быть, он только что вошел с веранды и стоял сейчас, лениво опершись другой рукой о стену. Было бы глупо в страхе бежать от него, как ей отчаянно хотелось. Вдвойне глупым было желать присутствия мужа, который мог бы защитить ее.
Однако Неда здесь не было. Он покинул ее снова.
Кейт глубоко вздохнула. Харкрофт никак не мог знать, что она делает. У него об этом не было ни малейшего понятия. Следовательно, ей надо приложить максимум усилий, чтобы пришедшая ей в голову хитрость сработала.
— Боже мой, милорд! — как можно более сердечно воскликнула она. — Как же вы догадались? О, наверное, тому виной мои мокрые туфельки? Или влажный подол моего платья? — Кейт одарила его дружелюбной улыбкой. С тем же успехом можно было улыбаться нильскому крокодилу, не обращая внимания на его острые зубы.
Харкрофт сделал еще один шаг в ее сторону.
— А возможно, вас натолкнул на эту мысль тот факт, что скоро прозвонят к ужину. — Она неохотно сдернула свой плащ и сложила его. Это движение дало ей возможность отодвинуться от него и положить накидку на столик. — Что бы это ни было, вы просто обязаны сказать мне, как вы догадались, что я как раз собиралась сменить туалет. Я подумываю о том, чтобы надеть голубое атласное платье к ужину. Как вы полагаете, жемчужное ожерелье моей матушки подойдет к нему? А теперь прошу прощения, но я…
— Прощения? — Он почти рычал. — Тому, что вы делаете, не может быть никакого прощения.
Она уставилась на него с притворным удивлением:
— О, ну раз вы так настроены против жемчуга…
— Вы считаете себя очень умной, да? Все эти двусмысленные комментарии, все эти ваши замечания, высказанные на публике… Я не забыл ни единого слова, безмозглая вы женщина.
Кейт позволила, чтобы ее глаза потрясенно округлились.
— О, мой дорогой Харкрофт, как же вы бываете грубы! Я понимаю, последние события произвели на вас неизгладимое впечатление, но я все-таки настаиваю на том, чтобы в моем собственном доме ко мне относились с уважением.
Даже если он и услышал ее, то не обратил ни малейшего внимания.
— Очевидно, вы разговаривали с моей супругой о семейных отношениях, обо всем том, что должно оставаться лишь между мужем и женой. И я не сомневаюсь, что она поведала вам свою собственную, женскую, версию событий, переданную в присущей вашему полу манере все извращать, выставив меня тем самым в ужасном свете. — Он произнес слова «женская версия» и «присущая вашему полу манера» так, будто это были самые грязные проклятия.
Если он думает, что она лишь говорила, следовательно, у него нет ни малейшего представления о том, что произошло на самом деле.
Кейт притворно покраснела:
— Ох… — Она стыдливо опустила глаза. — Вы имеете в виду… Боже, вы узнали об этом? Как, должно быть, это унизительно для вас. Неудивительно, что вы были столь грубы. Все замужние леди обсуждают вопросы супружеского ложа. Как еще мы можем сравнивать? Неверность недопустима. Можно полагаться только на слухи.
— Слухи о супружеском ложе? Но я говорил о…
— Должна вам сказать, — продолжала Кейт, — это случилось много лет назад. Луизе было любопытно, и у меня были вопросы. Мы описали, соответственно, наш опыт и попросили совета. Когда очередь дошла до Луизы, именно леди Монкрифф высказала нескромное сравнение с недоразвитой морковкой. Я никогда не упоминала об этом в разговоре. Клянусь вам.
Сказанное потрясло его до глубины души. Он осторожно облизнул губы и осмотрелся по сторонам, словно желая убедиться, что их никто не может услышать.
— М-м-м… не… недо… недоразвитая морковка?
— О, я сама никогда не принимала участия в такой нескромной беседе, уверяю вас. Леди не должны обсуждать джентльменские овощи. Однако вы абсолютно правы, что сделали мне выговор, милорд. Я приношу вам искренние извинения даже за то, что слушала такую беседу. Понимаете, иногда, когда женщины собираются большими группами, женская натура берет свое. И мы совершаем столь неблагоразумные и, даже бы сказала, постыдные поступки.
— Многочисленное дамское общество об… обсуждало…
Вся его бравада, вся его мужская решимость внезапно съежилась — став еще меньше пресловутой морковки, заключила Кейт. Он огляделся по сторонам, словно ожидая, что полчища легкомысленных леди притаились где-то неподалеку и смеются над ним.
— О, ну что же вы так смущаетесь? Мы говорили об овощах всего несколько минут. Я абсолютно уверена, что больше никто и не помнит об этой беседе.
Он стал выглядеть немного спокойнее.
— Кроме того, — задумчиво заметила Кейт, — это сравнение показалось всем не столь забавным, как замечание леди Ланнистер, нашедшей некоторое сходство с девицей…
— Девицей?
— Да, служанкой, колошматящей грязное белье о стиральную доску.
Ему было нечего сказать. Его рот раскрылся. Он отступил назад.
— Неужели… Нет, этого не может быть… Неужели все лондонские дамы уже много лет думают именно об… об этом, когда меня видят?
— Думают о чем? О ма-а-аленьком корнеплоде? — Кейт сделала изящный жест рукой, почти соединив большой и указательный пальцы, оставив между ними расстояния не больше дюйма.
Харкрофт побледнел.
— Нет, — ответила Кейт, попытавшись вложить в голос всю свою уверенность. — Совсем нет.
Он облегченно вздохнул.
— Были и другие сравнения, — весело заметила она. — Одинаково запоминающиеся.
Харкрофт в ужасе уставился на ее пальцы, которые по-прежнему показывали расстояние в полтора дюйма.
