— Вы должны быть очень осторожной, — озабоченно напомнил Андре. — Ведь и на моем месте мог бы оказаться какой-нибудь мулат, кто знает, чем окончилась бы такая встреча.
— Когда я разговаривала с вами в церкви, я знала, что, несмотря на все мои страхи, вы не причините мне вреда.
— Но кто вам это сказал? — воскликнул Андре.
— Наверное, это говорила моя любовь, — тихо призналась Саона.
Ни слова больше не говоря, молодые люди повернули к дому.
Подходя к крыльцу, Андре издали уловил едкий запах краски: очевидно, Томас уже принялся за дело.
Слуга встречал их у входа, широко улыбаясь.
— Ах ты хитрец, — добродушно сказал Андре, обращаясь к слуге. — Откуда ты узнал, что мадемуазель тоже загримирована?
— Дамбалла же обещал вам найти Саону, — уклончиво ответил Томас.
— Больше он все равно ничего не скажет, — пояснил Андре. — Теперь до конца своих дней я буду пытаться понять, что произошло: то ли он догадался сам, то ли услышал какие-то деревенские пересуды, то ли действительно узнал вашу тайну от Дамбалла.
— Это не так важно, — возразила Саона. — Главное, что он раскрыл ваш секрет передо мной.
— Он не имел права этого делать, — сказал Андре со счастливой улыбкой, — но я ему безмерно благодарен…
Томас аккуратно нарисовал коричневые полукружия на ногтях Саоны, а потом восстановил стершуюся краску и у хозяина.
— Я никак не ожидал, что эта краска так просто сотрется.
— Одно дерево — черная краска, другое делает черное белой. Белое дерево — большая тайна, мало люди знает, — на своем тарабарском языке пояснил Томас.
— Мне кажется, на Гаити слишком много секретов, — заметил Андре. — Уж пожалуйста, Томас, если здесь поблизости растет дерево с белой краской, запаси ее побольше.
Томас молча кивнул. Было похоже, что он и сам собирался пойти на поиски нужного дерева.
Отправляясь провожать Саону, Андре на минуту задержался.
— Томас, мы втроем должны как можно скорее отправляться в Кап, Нам понадобится третья лошадь.
— Достать нетрудно, — ответил Томас.
— Лошадь нужна хорошая, — продолжал Андре. — Мне кажется, когда ты будешь ее покупать, надо пожаловаться, что одна из наших лошадей захромала. Иначе эта покупка может показаться подозрительной, ведь все знают, что мы находимся здесь вдвоем.
Томас молча кивнул, и Андре, взяв за руку Саону, пошел по тропинке к лесу.
По пути Саона много рассказывала о том, как жила со своими приемными родителями. Девушка говорила так увлеченно, так красочно, что Андре живо представились немногие счастливые эпизоды ее детства. Он с особым интересом слушал то, что относилось к его родственникам, которых он так мало знал при жизни.
Кузены Андре, по словам Саоны, были прекрасные молодые люди. Старшие братья помогали отцу в управлении имением, а младший был талантливым художником.
— Когда я предложила самим украсить алтарь, я как раз думала о его картинах, — заметила Саона.
— Так это была ваша идея? — спросил Андре.
— Я узнала, что сестра Тереза любит живопись и умеет писать красками.
— Мне очень понравились ее работы, — признался Андре. — Они примитивны, но в них есть какая-то особая выразительность.
— В эти картины вложено много чувств, а это, по-моему, очень важно.
Андре удивился, откуда столь молодая девушка, начисто лишенная жизненного опыта, черпает свои мысли, которые казались ему такими мудрыми.
Саона не переставала удивлять его. В узком мирке, отгороженном от большого мира стенами монастыря, она смогла развить ум и душевные качества, как если бы кто-то занимался всерьез ее воспитанием.
Перед расставанием молодые люди долго целовались в тени зарослей красного жасмина.
— Я вернусь часа в четыре, — пообещал Андре. — Я буду молиться, пока вы не сочтете безопасным присоединиться ко мне.
— Вы действительно будете молиться? — недоверчиво спросила Саона.
— Мне надо за очень многое поблагодарить бога, — серьезно ответил Андре. — И потом в ближайшем будущем нам не обойтись без помощи небес.
Саона тихонько вздохнула.
— Я надеюсь, что наши молитвы дойдут до бога.
— Если молится такой ангел, как вы, бог не сможет устоять, — с улыбкой ответил Андре и поспешил к поместью.
Андре летел домой как на крыльях. Он еще не успел осознать своего счастья.
Пока ему сказочно везло. Он без приключений добрался до поместья де Вилларе и в первые дни встретил девушку, с помощью которой найти клад не составляло труда.
Усилием воли он подавил мысли о Саоне-красавице, в будущем Саоны де Вилларе.
Оставалось лишь надеяться, что дядиного сокровища хватит, чтобы обеспечить их совместное будущее. Теперь Андре не допускал мысли, что клад могли украсть дессалиновские мародеры: если бы это случилось, Саона должна была бы об этом знать.
Однако поводов для беспокойства хватало. Андре опасался, что клад окажется слишком объемистым и тяжелым, он не представлял, как сможет его незаметно вывезти из страны.
Тяжелые мешки всегда привлекают внимание, и золото не тот груз, который можно доставить незаметно, если, конечно, это не пригоршня монет. Надежда сменялась отчаянием.
«Придется придумать, как замаскировать поклажу», — решил Андре.
Впрочем, не видя клада, трудно было что-либо планировать, и Андре отказался от бесплодных размышлений.
Вернувшись в дом, он не застал ни Томаса, ни готового обеда. Только теперь он заметил, как проголодался. Напряжение последних часов вызвало у него, как у многих здоровых и сильных людей, повышенный аппетит.
Андре вышел в сад, нарвал апельсинов и бананов и, вернувшись в дом, сел на свое излюбленное место на балконе. Теперь он мог предаться размышлениям о своей любви.
Прежде он отвергал любовь с первого взгляда, считая ее выдумкой поэтов. Теперь он без памяти влюбился именно с первого взгляда, был любим и счастлив.
Трудно передать, о чем думает страстно влюбленный молодой человек после объяснения со своей избранницей. Восхищение, воспоминания о каждом миге встречи, слова, недосказанные и прозвучавшие, роились в его голове, не вытесняя, впрочем, мыслей о том, что привело его в эти места.
Наряду с восторгами в мыслях Андре жила тревога. Будущее представлялось радостным, если… Если им удастся осуществить задуманное или, пусть без клада, выбраться живыми с этого острова, где средь благословенной природы люди убивали друг друга с жестокостью, непонятной для нормального человека, оказавшегося случайным наблюдателем творящегося здесь кошмара.
Андре не сразу заметил Томаса, который бесшумно появился на балконе и вырос перед ним словно призрак.
