— Господи! Тебе не приходило в голову, что ты женишься, возможно, на женщине, которая убила и своего мужа, и своего дядю?
Айвес улыбнулся, глядя на крестного.
— Эта мысль посещала меня. Конечно, в том, что касается смерти Сковилля, я мог бы позволить испортить ее репутацию, но я не мог допустить, чтобы Софи повесили.
Видишь ли, я уже некоторое время назад решил жениться на леди Марлоу. Это было мое самое страстное желание, но ее, увы, такая перспектива не привлекала. Убийство барона как раздало мне необходимое преимущество, которого я искал.
Роксбери фыркнул и отпил бренди.
— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Но черт побери!
Мне совсем не нравится твое намерение уехать из Лондона именно сейчас. А твоя женитьба делает всю ситуацию несколько щекотливой, тебе не кажется?
— Верно, — согласился Айвес, — и хотя мне очень хочется рассказать обо всем Софи, я думаю, чем меньше людей знает о том, кого мы ищем, тем лучше.
— Я, черт побери, надеюсь на это! — воскликнул Роксбери и сердито добавил:
— Ни одного слова твоей Софи!
Айвес покорно кивнул. Он разделял мнение Роксбери, хотя и предвидел немало трудностей, ожидавших его впереди.
— Мне будет не слишком легко продолжать эту охоту, — откровенно признался он. — Но я не сомневаюсь в своих способностях довести все до конца. И едва мы разделаемся с Лисом, как я смогу обо всем поведать своей справедливо разгневанной жене и доказать, как ей повезло, что она вышла за меня. До тех же пор бедняжка будет думать, что оказалась замужем за таким же негодяем, каким был Саймон Марлоу. — Айвес постарался изменить тему разговора:
— А что ты думаешь о записке?
— Я считаю, ты прав, первоначально она предназначалась не леди Марлоу, а тому, кого намеревался шантажировать барон Сковилль.
— Может, нашего Лиса? — предположил Айвес.
— Не знаю. Я подозреваю это, и не только потому, что мне не нравятся совпадения. Ведь одно время, как нам известно, Сковилль и Марлоу продавали наши секреты Лису. Это были совершенные пустяки, и мы не уделяли их деятельности никакого внимания, поскольку в это время боролись с серьезной утечкой информации. Через несколько месяцев этой парочке надоела игра в шпионов, хотя Сковилль еще продолжал промышлять этим, пока в его руках не оказался контроль над наследством Грейсонов. Я часто задумывался над обстоятельствами смерти Марлоу. Без сомнения, он хотел иметь под своей пятой кого-то вроде Лиса. А что касается Сковилля, то, принимая во внимание записку и ее последствия, я делаю ставку на то, что барону недавно удалось установить личность этого человека.
Айвес внимательно слушал. Роксбери, потерев подбородок, неторопливо продолжил:
— Убийство Сковилля было поспешным и опрометчивым. Однако в обоих случаях все было довольно умно и безжалостно подстроено против леди Марлоу. Все эти действия вполне в духе коварного Лиса, поэтому мы уверены, что он был на вечеринке в доме Аллентона. Должен существовать какой-то страшный секрет, который Эдвард Сковилль грозился раскрыть, и это заставило убийцу действовать быстро.
Многие готовы хорошо заплатить за то, чтобы некоторые их поступки не приобрели широкую известность, и почти у каждого, кто был на той вечеринке, было нечто, что бы он хотел скрыть от огласки.
С другой стороны, большинство из них настолько погрязли в пороках и совершенно безразличны к общественному мнению, что рассмеялись бы в лицо Эдварду, вздумай он шантажировать. Какими бы негодяями они ни были, вряд ли кто из этих распутников решился бы на убийство. Но если все-таки допустить, что Сковиллю каким-то образом удалось установить личность шпиона…
Айвес кивнул, поскольку пришел к такому же заключению, и поинтересовался тем, как развивается план с полковником Мидом.
— Ты же сказал, что он проговорился о своем доступе к очень ценной информации. Будем надеяться. Лис попытается установить контакт с Мидом. А пока те, кто наблюдает за полковником, сообщили, что он не предпринимал попытки выкрасть меморандум. Меня беспокоит, как бы он просто не переписал его под самым нашим носом и не запомнил документы. — Роксбери тяжело вздохнул. — К несчастью, мы ничего не можем поделать с Мидом, пока он не выведет нас на Лиса, а последнее сообщение о том, что французы напали на Вену, заставляет нас поторопиться.
— Не думаю, что наш разумный приятель удовлетворится пересказом содержания меморандума. Мне кажется, он непременно захочет взглянуть на подлинник, прежде чем заплатить.
— Согласен. Вот почему мы наблюдаем за наживкой так же пристально, как и за Мидом.
— Если предположить, что Сковилль установил личность Лиса, то интересно, что навело его на это, — рассуждал Айвес. — Если барон убит именно по этой причине, значит, он обнаружил улику совсем недавно…
— Согласен, — сказал Роксбери. — Как только ты вернешься в Лондон, разузнай о последних делишках Сковилля.
Кто знает, возможно, его убийство окажется грубой ошибкой нашего лазутчика.
Лежа на ковре и вспоминая эту беседу с крестным, Айвес был склонен считать, что Роксбери, возможно, прав. Ловушкой для хитреца Лиса может оказаться не меморандум, а убийство Сковилля.
Айвес с сожалением признал, что за несколько месяцев после возвращения к гражданской жизни привык спать на уютной постели. Осторожно подвинувшись, он высвободил руку, на которой покоилась голова Софи, и, через мгновение подняв жену, положил ее на стоявшую рядом кровать и нежно укрыл одеялом.
Впереди еще много лет для наслаждения, убеждал себя Айвес, когда тихо покидал спальню жены. Да и Софи будет гораздо легче проснуться одной в собственной постели. Она наверняка станет много думать о прошедшей ночи…
* * *
Айвес оказался прав во всем. Проснувшись в залитой солнечным светом комнате, Софи лежала в огромной кровати и некоторое время недоуменно разглядывала все вокруг.
Она не сразу вернулась к реальности, но вдруг всплыло яркое воспоминание о потрясающей близости с Айвесом, и Софи резко села в кровати. К ее неимоверному облегчению, мужа рядом не было.
Хотя Софи не отрицала того, что не слишком сопротивлялась, однако хорошо понимала и другое: Айвес привык поступать по-своему, привык устраивать все так, как считает нужным. То, как умело он завлек ее в свои объятия вчера вечером, было тому превосходным примером.
На губах Софи заиграла мечтательная улыбка. Она со вздохом признала, что Айвес был самым пленительным мужчиной, но ни на йоту не доверяла ему. Софи не нравилось то, как быстро и умело муж выбил почву у нее из-под ног.
Хотя все-таки Айвес оказался очень добрым, размышляла Софи, и тактичным во многих вопросах. Однако факт остается фактом: она совершенно не доверяла ни его мотивам, ни его ласковым речам.
