— Я вспомнила! В ту ночь, когда был убит дядя, мисс Уэтерби говорила мне о каком-то плане, который он разработал, чтобы поправить свое финансовое положение. Агнес заявила, что Эдвард больше не будет охотиться за наследством Анны, так как у него возник другой вариант получения денег.
Айвес задумался.
— Ты не рассказывала мне об этом. Я думаю, что сразу же после возвращения в Лондон мы побеседуем с мисс Агнес Уэгерби.
— Расследование смерти Эдварда — это одно. Однако нужно, дорогой мой муж, решить еще один неотложный вопрос, который касается Анны Ричмонд. Надеюсь, ты позволишь мне остаться ее опекуном?
— Разве я осмелюсь встать у тебя на пути? — улыбнулся Айвес. — По правде говоря, я собирался поговорить со своим адвокатом о том, чтобы мы оба стали законными опекунами. Таким образом ты увидишь некоторые выгоды от брака со мной, когда мы станем говорить с мисс Уэтерби о будущем Анны.
Софи рассмеялась, и они продолжили прогулку, направляясь к конюшне.
Остановившись полюбоваться породистыми лошадьми, Софи поинтересовалась:
— Ты разводишь своих собственных скакунов?
— Только собираюсь. Мой двоюродный брат, Адриан, был опытным конезаводчиком. За несколько месяцев до своей смерти он убедил моего дядю в том, что разведение лошадей является довольно выгодным и престижным делом. — Айвес помолчал, потом с грустью добавил:
— Недавно я узнал, что, кроме всего прочего, унаследовал внушительный табун породистых кобыл и нескольких племенных жеребцов. Я сам очень люблю лошадей, но я далеко не такой знаток, каким был мой кузен. И ради него я обязан сделать все, чтобы мечты Адриана осуществились.
Итак, дорогая жена, если мы не разоримся, то вместе начнем заниматься разведением лошадей.
— Это очень мило с твоей стороны, — сказала Софи, и ее взгляд потеплел, когда она любовалась его четким профилем.
— Мои специалисты говорят, что это довольно выгодное дело. Адриан приобрел только самых лучших лошадей, и некоторые владельцы кобыл уже интересовались нашими породистыми производителями. В прошлом году жеребята конезавода Харрингтона были проданы на рынке по очень высокой цене, а в следующем году спрос на них будет еще больше.
День прошел замечательно, и только когда Софи начала переодеваться к ужину, снова возникло неприятное чувство.
Первая ночь с Айвесом стала откровением для нее. К своему удивлению, Софи узнала, какое наслаждение может доставить простое прикосновение, как губы другого человека вызывают невероятные ощущения, что соединение мужчины и женщины рождает нечто потрясающее, не имеющее ничего общего с отвращением.
Но Софи все еще не доверяла этим ошеломляющим и непредсказуемым чувствам. Ей было страшно терять над собой контроль, она боялась власти таких могучих ощущений, которые лишали ее ясности мысли и всякого понимания реальности, погружали в пучину первобытных желаний, удовлетворить которые мог только Айвес.
Софи с ужасом почувствовала трепет при мысли о том, что вечером Айвес снова будет с ней. Неужели его любовь снова унесет ее в загадочную высь? При воспоминании о пережитом восторге Софи с удивлением заметила, как внезапно горячая волна желания захлестнула ее. «Неужели Айвесу за одну ночь удалось искоренить многие мои уродливые представления? Но далеко не все», — напомнила себе Софи.
Она не могла отрицать, что одна ее часть тянулась к Айвесу, в то время как другая относилась с беспокойством и подозрительностью не только к мужу, но и к собственной реакции на его действия. А поскольку Софи не доверяла Айвесу, то ей следовало быть начеку.
Первая ночь могла быть исключением. А вдруг сегодня все окажется совсем иначе? Так думала Софи, готовясь к ужину с Айвесом. Ведь муж может прийти к ней с такой же грубой жестокостью, какая была характерна для Саймона.
* * *
Айвес заметил перемену в ее настроении, как только она вошла в комнату. Тревога, которой не было весь день, снова вернулась к Софи, и он вздохнул. Конечно, Айвес и не ожидал, что одна ночь в его объятиях прогонит все страхи любимой женщины, но надеялся, что достиг некоторого прогресса. Однако то, как Софи нервничала, избегая встречайся с его взглядом, и вежливо уклонялась от его совершенно невинных прикосновений, показывало, что он ошибался.
Но Софи не отвергала его. Позже, после того как они закончили ужин и провели вечер за игрой в карты, Айвес снова пришел к жене, и она не оттолкнула его. Однако Айвес постоянно ощущал необходимость действовать с особой осторожностью, потому что Софи напоминала испуганного зверька, готового к бегству при малейшем признаке опасности. Он лелеял и ласкал жену, как и в прошлый вечер, и их соединение снова оказалось таким же сладостным, как и в первый раз.
После нескольких минут легких поцелуев и нежных ласк Айвес оставил Софи и отправился в свою одинокую постель, хотя ему очень не хотелось этого. Однако было приятно узнать, что Софи смотрела на его уход со смешанными чувствами — облегчения и странного сожаления от того, что он не останется на всю ночь.
В среду Айвес познакомил жену с некоторыми жителями его поместья и их семьями. Увидев аккуратные фермы и ухоженные домики, счастливые лица их обитателей и то, с какой радостью все вышли приветствовать свою новую госпожу, Софи не могла не вспомнить жалкое состояние поместья Саймона и его угрюмых подданных. Видно было, что Айвес оказался хорошим хозяином земли и тех, кто ее обрабатывал.
Когда муж пришел к ней той ночью, Софи снова растворилась в головокружительной страсти, которую Айвес с такой легкостью разжег в ней. Не оставалось сомнений в том, что лорд Харрингтон оказался хорошим хозяином и для своей жены…
* * *
Было решено вернуться в Лондон, и в доме с утра царила настоящая суматоха. Ранним утром их вещи были уложены и отправлены вместе с Эшби и Пегги. А после роскошного завтрака Софи с Айвесом тоже поехали в столицу.
Она была спокойной, и хотя еще не совсем привыкла к своему замужеству, но уже не испытывала прежнего страха. Недоверие еще имело место, однако ужаса перед супружеским ложем больше не было. Мало того, Софи ожидала ночных визитов своего мужа с возрастающим удовольствием.
По пути в Лондон они обсудили несколько практических вопросов, и к тому времени, когда показались предместья столицы, многие были решены. Будет проще, если Айвес с необходимой ему прислугой переедет в дом Грейсонов. Его собственный дом можно закрыть, а оставшихся слуг отослать в Харринггон-Чейз.
Смерть Эдварда изменила положение Маркуса и Фиби.
Айвес был уверен, что его и Софи назначат опекунами над наследством, доставшимся детям от отца. Маркус с их помощью научится управлять своим огромным поместьем.
