— Совершенно верно. Но прежде чем мы двинемся в путь, пройдет немало времени. Даже если кризис наступит и жар к утру спадет, Эвери понадобится несколько дней, чтобы набраться сил для путешествия, и еще несколько дней нам придется ехать очень медленно, чтобы ей не стало хуже.
— Все это так, но, с другой стороны, это даст Де Во возможность основательно подготовиться к нашему прибытию.
— Тогда, быть может, я наконец доставлю себе удовольствие разделаться с ним. Он так напугал Эвери, что даже в бреду она повторяет его имя, — зло процедил Камерон. — Я сказал при Джиллиане, что отомщу этому подонку, так эта кровожадная девчонка вызвалась сама выследить Де Во и принести Эвери его голову. — Лерган расхохотался. — Вот чертовка! Но мне кажется, что она говорила совершенно серьезно.
— Может, и так. Несколько раз, когда Джиллиана упоминала имя Де Во, голос у нее становился холодным как лед и звенел от ненависти. Это потому, что ее сестру изнасиловали. Думаю, все девицы клана Мюррей ненавидят насильников лютой ненавистью.
Камерон кивнул:
— Я знаю, так что незачем опять заводить об этом разговор. По правде говоря, познакомившись е этими девочками, я начал сомневаться в том, что Пейтон изнасиловал Кэтрин. Они говорят о нем с таким благоговением, будто он святой. Вряд ли они стали бы его защищать, если бы он дурно обращался с женщинами.
— Если Кэтрин солгала в этом, может быть, она солгала и во всем остальном?
— Трудно сказать… Я узнаю это лишь тогда, когда поговорю с ней. Даже если между ней и сэром Пейтоном была всего лишь короткая интрижка, ее имя все равно опозорено. И он должен за это ответить. А если она носит его ребенка, он должен признать свое отцовство. — Лерган хотел что-то сказать, однако Камерон предостерегающе поднял руку. — Нет. Давай не будем больше об этом говорить. Простыми разговорами проблемы Кэтрин не решишь. Главное — ее репутация пострадала, и ей нужен муж. Сэр Пейтон вполне подойдет для этой цели. Он лучше многих, и я намерен его заполучить.
— Но чтобы получить мужа для Кэтрин, тебе придется отказаться от Эвери, а я начинаю думать, что это не так легко, как ты предполагал.
— Ни один мужчина не захочет отказаться от девицы, которая хорошо согревает его постель. — Камерону и самому стало противно, что он говорит об Эвери в таком тоне, но он попытался убедить себя, что это к лучшему, что подобное отношение поможет ему подавить в себе зарождающееся чувство.
— Естественно, — хмыкнул Лерган, и по его тону Камерон понял, что он нисколько не поверил жестоким словам.
— От такого щедрого угощения у любого, кто голодал в течение почти трех лет, голова пойдет кругом. Когда все утрясется, я заведу себе опытную любовницу.
— Правильно. Я уверен, чтобы забыть Эвери, тебе достаточно будет какой-нибудь проститутки.
Камерон угрожающе взглянул на Лергана. Совсем зарвался! Только его обвинений ему и не хватало!
— Если ты не заткнешься, я тебе башку оторву!
Лерган отвернулся, чтобы скрыть улыбку. Он намеренно дразнил друга, не сомневаясь, что Камерон уже давно полюбил Эвери. А Камерона в это время заботило совсем другое. Ну не мог он признаться кузену, что ведет жестокую и непрекращающуюся борьбу с самим собой, пытаясь победить тягу к Эвери. Он пытался убедить себя в том, что именно страсть, а не любовь заставляет его сомневаться в правильности принятого им решения в отношении ее дальнейшей судьбы. Что ж, со страстью он легко справится, мало ли красивых женщин у них в Шотландии. Он отправит Эвери к ее родителям и забудет о ней навсегда.
Когда они подъехали к лагерю, Камерон увидел, что возле его палатки собрался весь отряд.
— Она умерла, — прошептал он побелевшими губами и спешился, страшась того, что ему предстоит узнать.
— Или выздоровела, — возразил Лерган, спрыгивая на землю. — Есть только один способ выяснить, что случилось, — увидеть самому.
Камерон и сам это понимал и, превозмогая страх, направился к палатке. Подойдя к толпе, он вдруг замер на месте, недоуменно оглядываясь по сторонам. Разглядев в толпе Лергана, он увидел, что у кузена такой же потрясенный вид. Кто-то пел. Хотя этим словом нельзя было описать доносившиеся из палатки звуки. Это было не просто пение, а волшебство. Голос, чистый, сильный, звонкий, завораживал слушателей. Неудивительно, что собравшиеся возле палатки люди застыли, очарованные его красотой. Камерон и сам замер на месте будто громом пораженный. Песня была самая обыкновенная. Французская баллада о несчастной любви, из тех, которые никогда не производили на Камерона впечатления. Обычно он презрительно называл такие песни лепетом менестрелей. Сейчас он бы так не сказал. Слушая волшебные звуки, он понял, почему Малыш Роб тихо всхлипывает и почему никто из собравшихся не смеется над ним.
Но вот пение стихло, и из палатки высунулась рука. Помахав присутствующим, она снова скрылась. Все бросились прочь, едва не сбив Лергана и Камерона с ног. Если бы Камерон не успел ухватиться за Дональда, он непременно рухнул бы на землю.
— Кто это пел? — потрясенно спросил он юношу.
— Джиллиана, — прошептал восхищенно Дональд.
— У малышки такой голос?! — Лерган даже не попытался скрыть изумление.
— Да. Не знаю, где она научилась так петь. Малыш Роб всегда рыдает, когда ее слышит.
— А почему же я никогда раньше ее не слышал? — поинтересовался Камерон.
— Потому что она начала петь, только когда Эвери заболела и когда вас не было в лагере. Энни утверждает, что ее пение успокаивает Эвери, но малышка Джилл очень застенчива. Чтобы заставить ее петь, Энни пообещала, что никто не будет ее слушать, а тем более просить спеть еще.
— Так, значит, это Энни махала рукой нам из палатки? Энни давала понять, что Джиллиана заканчивает петь и чтобы все поскорее убирались прочь? — Дональд кивнул и бросил озабоченный взгляд на палатку. Улыбнувшись, Камерон попросил: — Сходи принеси мне чего-нибудь поесть и воды вымыться. Я буду у себя в палатке.
Как только Дональд ушел, Лерган повернулся к Камерону.
— Как ты' думаешь, малышка Джилл понимает, что у нее ангельский голос? — спросил он.
— Скорее всего нет, — пожал плечами Камерон. — Наверное, она догадывается, что поет хорошо, и скорее всего понятия не имеет, что, услышав ее пение, взрослые мужчины плачут как дети. А если бы ей об этом сказали, она вряд ли бы поверила.
— Думаю, ты прав. Что ж, пожалуй, будет лучше, если я пойду. Не хочется ее смущать.
Камерон улыбнулся и вошел в палатку как раз в тот момент, когда Джиллиана из нее выходила. При виде его она смущенно зарделась, и Камерон понял: она догадалась, что он слышал ее пение. «Странно, — подумал он, — как можно стесняться такого потрясающего дара?..»
