Маркус хотел съязвить, но придержал язык. Лотти и так слишком часто сносит его плохое настроение – нельзя и дальше пользоваться ее добротой. Но мистер Томпсон! Лично он против этого человека ничего не имел. В действительности Томпсон являлся образчиком истинного англичанина, честного, с высокими моральными принципами.
– Он просто не пара Фантине, – проворчал Маркус.
Он даже не понял, что произнес это вслух, пока сестра не прервала его размышления, негромко напомнив:
– По-моему, это Фантине решать, разве нет?
Маркус поджал губы, не желая ввязываться в перепалку. В ответ он встал с кресла, подошел к холодной каминной решетке.
– А как у нее с танцами, умением держать себя и тому подобное? Она делает успехи?
Маркус оглянулся, увидел, как Лотти несколько настороженно пожала плечами.
– Она взялась за учебу как одержимая.
– Значит, у нее все хорошо? Она учится.
Лотти вздохнула.
– Она не сводит с меня глаз и учится при этом одному Богу известно чему. Клянусь тебе, она копирует меня даже во сне.
Маркус кивнул, осторожно наблюдая за выражением лица своей сестры.
– Но это же к лучшему, разве нет?
– Конечно, – медленно произнесла она. – Меня очень радует ее прогресс. – Но тон, каким это было сказано, свидетельствовал об ином.
– Лотти, скажи мне, в чем дело?
Она ответила не сразу, и Маркус вынужден был подождать, пока она отхлебнет чая. Наконец Шарлотта поставила чашку на стол.
– Понимаешь, мы с Фантиной практически не разлучаемся. И тем не менее я все равно ничего о ней не знаю. – Она потянулась за чайным пирожным, отложила его назад, стала разминать оставшиеся на пальцах крошки. – Маркус, она принялась за учебу как женщина, которая учит новую роль. Ее поведение стало образцовым, но я не знаю, насколько оно стало частью ее натуры. – Она нахмурилась, чувствуя неловкость. – Ты понимаешь, о чем я говорю?
– Мне кажется, понимаю, – вздохнул он. – Манеры Фантины, как и все остальное в ней, похожи на платье, которое она натягивает, а потом с легкостью снимает. За ними нет человека.
– Вот именно!
Маркус сделал несколько шагов по комнате, оказался перед креслом, в котором сидел, и вновь неуклюже устроился в нем.
– Мне слишком хорошо известно, в каком неуютном положении ты оказалась. Ты хочешь узнать о ней больше, проникнуть в ее тайны, понять, кто она на самом деле…
– Ты все правильно понимаешь!
– Еще бы! – Он взял чашку и задумчиво уставился в темную жидкость. – К сожалению, Фантина нелегко открывается окружающим. Даже собственный отец не очень хорошо ее знает.
Лотти подалась вперед, добавила немного горячей воды в его чашку. И заговорила ровным голосом:
– А кто ее отец? Почему он не представит ее свету? Фантина никогда ничего не говорила о своей семье.
Маркус покачал головой
– И я не могу. Но частично удовлетворю твое любопытство: она благородного происхождения, но отец не может ее представить обществу. Так сложились обстоятельства.
– Значит, незаконнорожденная. Этого я и боялась, – призналась Лотти.
Маркус затаил дыхание. Его семья может быть довольно чопорной в своих суждениях. Неужели Лотти готова разорвать их договоренность? И у нее было на это право, но секунды проходили в молчании, и Маркус начал по-настоящему тревожиться.
Наконец он заерзал в кресле, чтобы иметь возможность дотянуться до ее руки в искренней мольбе, если в этом будет нужда.
– Лотти!
– А? Ой! Не бойся ты так. Я всего лишь пыталась угадать, кто ее отец. У нее такие необычные черты лица, но мне кажется, что она унаследовала их от матери.
– Так ты выведешь ее в свет?
– Конечно! – Лотти подарила брату озорную улыбку. – Признаюсь тебе, самая заветная мечта сестры – видеть, как мучится ее брат. А ты, мой дорогой братец, действительно выглядишь сейчас измученным. Боже мой, я не видела тебя таким встревоженным с тех пор, как ты под стол ходил.
– Я не встревожен! – ответил Маркус, решительно положив руку на подлокотник. Потом ему захотелось чаю, но за чашкой нужно было потянуться и для этого переставить ноги. И когда он попробовал поставить чашку на колено, она наклонилась, и он…
От смеха сестры Маркус смутился так, что у него покраснели уши. В конце концов он поставил чашку назад на стол и попытался – крайне безуспешно – сохранять серьезность.
– Знаешь ли, Лотти, может быть, ты и привыкла к таким пустякам, как выводить в свет дебютанток, но я раньше никогда этого не делал. Почему-то это действует мне на нервы.
– Ясно, – ответила Лотти, в ее голосе все еще слышались веселые нотки. – Знаешь, дорогой братец, – добавила она уже серьезнее, – ты должен прекратить свои ночные встречи с Фантиной. Помимо того что сама ситуация выглядит непристойно, так еще и твоя подопечная оборвала весь плющ под окном. Вид крайне неприглядный, пусть и с тыльной стороны дома.
Если раньше Маркус ерзал, то теперь неожиданно замер в кресле.
– Полуночные встречи?
– Нет, ты меня не проведешь. Я знаю, что каждую ночь она выбирается из дома через окно. К кому еще она может бегать, если не к тебе?
– Ну да! К кому же еще! – сухо ответил он. В голове роилась масса мыслей.
Лотти тут же отреагировала на тон брата.
– Ты хочешь сказать, что ты с ней не встречаешься?
Он покачал головой.
– Я не видел ее целую неделю.
– Боже мой, я думала, она встречается с тобой. Я даже дала ей ключ и сказала, что она может пользоваться входной дверью. Необязательно лазать через окно, рискуя свернуть себе шею.
Маркус, неожиданно встревожившись, встал с кресла.
– И ты ей в этом безрассудстве потакаешь?
– Я правда думала, что она видится с тобой! Ей было непросто в эти дни, я рассчитывала на твое здравомыслие, на то, что ты не обидишь бедную девочку. Мне даже в голову не приходило…
– Значит, она встречалась с кем-то другим?
– Но с кем?
Маркус быстро зашагал по комнате, обдумывая возможные варианты.
– Это не любовник, – решительно ответил он. – Фантина не могла столь быстро найти себе любовника.
– Не будь в этом так уверен, дорогой братец, – возразила Лотти. – Она довольно привлекательна и, несомненно, нравится мужчинам.
Маркус стиснул зубы, его одолевали мрачные мысли.
– Ты, конечно, права. Но тем не менее… – Он покачал головой. – От этого не легче. Мне придется за ней проследить. – Маркус повернулся лицом к сестре. – Она сбегает каждую ночь?
Лотти кивнула.
– Похоже на то.
– Отлично.
– Нет, – отрезала она, – ничего отличного в этом нет. Я подумывала о том, чтобы завтра вечером отправиться на наш первый прием. Мама вот-вот вернется, она поможет мне поддержать Фантину. – Шарлотта сердито взглянула на брата. – Маркус, я ей помогу, но не забывай, что отвечаешь за нее ты. Чем бы она по ночам ни занималась, ты должен прекратить это, причем немедленно.
– Можешь мне поверить, – ответил он, – я не намерен позволять продолжаться подобному безобразию.
Его сестра удовлетворенно кивнула.
– Если бы ты еще что-то сделал с ее аппетитом.
Маркус изумленно поднял бровь.
– У нее хороший аппетит? Разве это плохо?
– Но… Клянусь, она ест за десятерых. На прошлой неделе повару пришлось еще трижды ходить на рынок. Трижды! И все равно она остается тонкой как тростинка. Я ничего не понимаю.
Он тоже не понимал и, нахмурившись, смотрел в чашку.
– К утру я постараюсь обо всем узнать.
* * *
Маркус переминался с ноги на ногу, стоя у стены дома. Выругался, когда прядь волос зацепилась за грубый кирпич. Он презирал эту сторону работы шпиона – несколько часов кряду стоять в темноте в неудобной позе. Ноги распухли, брюки промокли насквозь – а на улице, несмотря на приближение весны, стоял дикий холод.
Но хуже всего были растущие подозрения, что Фантина заметила его присутствие и решила отложить свою полуночную вылазку. Или, что еще хуже, успела от него ускользнуть.
