Поздним вечером четверка лошадей замедлила свой бег перед особняком на Гросвенор-сквер. Алекс выпрыгнул из фаэтона прежде, чем кучер осадил лошадей, и, взбежав по ступенькам дома номер тридцать восемь, кулаком забарабанил в дверь. На пороге появился высокий бородатый дворецкий. Этот человек производил неизгладимое впечатление. Он был преисполнен чувства собственного достоинства, казалось даже, что на его плечи накинута невидимая мантия, его бесстрастное лицо так и излучало величие.
— Добрый вечер, лорд Рейфорд. Мисс Лоусон ожидает вас.
— Где мой брат? — Не дожидаясь ответа, Алекс ворвался в дом. — Генри! — загремел он так, что задрожали стены.
— Лорд Рейфорд, — вежливо проговорил дворецкий, — если вы пройдете сюда…
— А мой брат? — рявкнул Алекс. — Где он? — Не в силах следовать такой же спокойной поступью, как дворецкий, он ринулся вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. — Генри! Генри, я оторву тебе голову! А что касается мисс Лоусон… с ее стороны было бы мудро сесть на свою метлу и улететь, прежде чем я доберусь до нее!
Когда Алекс был в холле, примыкавшем к площадке второго этажа, до него долетел спокойный голос Лили:
— Вулвертон, вы, видимо, решили, что, выгнав меня из своего дома, получили право врываться в мой!
Алекс распахнул ближайшую к нему дверь и обнаружил, что гостиная пуста.
— Где вы?
Он услышал смех, сводивший его с ума.
— В своей спальне.
— Где Генри?
— Откуда я знаю? Да прекратите вопить, Вулвертон! Даже раненый медведь так не орет.
Алекс метнулся к следующей двери. Это была спальня. Он успел заметить буковую мебель с позолотой и зеленые шелковые шторы, прежде чем получил удар по голове. Ошеломленный, он со стоном рухнул на ковер. Его сознание помутилось, глаза заволокло черным туманом, и он, сжав руками голову, растянулся на ковре.
Лили опустила руку, в которой все еще держала бутылку. Она стояла над Алексом, испуганная и торжествующая одновременно. Алекс напоминал поверженного тигра, его золотистые волосы четко выделялись на фоне яркого ковра.
— Бертон! — позвала она. — Немедленно идите сюда. — Бертон, помогите мне перенести лорда Рейфорда на кровать.
Дворецкий вошел в спальню и замер. Его взгляд заметался от обернутой полотенцем бутылки в руке Лили к распростертому на полу телу Алекса и обратно. Его самообладание впервые дало трещину, хотя он и был свидетелем многочисленных выходок Лили. Наконец ему удалось справиться со своим лицом и вернуть ему привычную бесстрастность.
— Да, мисс, — сказал он и перекинул тяжелое тело Алекса через плечо.
— Осторожно, не сделайте ему больно! — встревожилась Лили. — Я имею в виду… больнее, чем я уже сделала.
Отдуваясь и пыхтя, Бертон положил Алекса на кровать и, выпрямившись, привел в порядок свою внешность; сначала одернул ливрею, затем тщательно распределил на лысой макушке длинную седую прядь.
— Что-нибудь еще, мисс Лоусон?
— Да, — ответила Лили, сев рядом с Алексом. — Веревки.
— Веревки, — без всякого выражения повторил Бертон.
— Чтобы связать его, естественно. Нельзя же, чтобы он сбежал, правда? Да, и побыстрее, Бертон! Он может скоро прийти в себя. — Она задумчиво посмотрела на пленника. — Кажется, нам следует снять с него сюртук и сапоги…
— Мисс Лоусон?
— Да? — Она подняла на него свои миндалевидные глаза. Бертон судорожно сглотнул.
— Позвольте спросить, как долго граф будет гостить у нас?
— О, всего одну ночь! Отправьте его фаэтон на задний двор и устройте кучера.
— Слушаюсь, мисс.
Бертон отправился на поиски веревок, а Лили склонилась над великаном, лежавшим на ее кровати.
Неожиданно ее поразил собственный поступок. Алекс не шевелился. С закрытыми глазами он казался юным и беззащитным. Его пушистые ресницы отбрасывали тени на щеки. Без привычной угрюмости он выглядел таким… невинным.
— Я должна была сделать это, — с раскаянием произнесла Лили. — Должна…
Она провела рукой по его светлым взъерошенным волосам.
Чтобы ему было удобнее, Лили развязала черный галстук. Шелк еще хранил тепло его кожи. Продолжая внимательно разглядывать Алекса, она расстегнула жилет и верхние пуговицы на белой батистовой сорочке.
Когда пальцы коснулись его шеи, ее охватил сладостный трепет.
Растерявшись, она дотронулась до его щеки, провела пальцем вдоль губ. Отросшая за день щетина делала его подбородок чуть шершавым. Ни один падший ангел не наделен таким неотразимым сочетанием темного и светлого. Лили обратила внимание на то, что даже сейчас в его лице сохранялся отпечаток минувшего дня. Слишком много выпивки и слишком мало сна. И давняя скорбь, наложившая неизгладимую тень на его черты.
— Мы в некотором роде похожи, ты и я, — пробормотала она. — Оба горды, вспыльчивы, упрямы. Ты бы сдвинул гору, чтобы заполучить желаемое… но ты, мой бедный грубиян, даже не знаешь, где эта гора…
Лили с улыбкой вспомнила, как он выбросил ее чемодан из окна спальни.
Поддавшись внезапному порыву, она наклонилась и осторожно прижалась губами к его губам, теплым и неподвижным. В памяти всплыл другой поцелуй, страстный, неистовый.
Выпрямившись, Лили долго смотрела на Алекса, прежде чем прошептала:
— Проснись, спящий красавец. Пора тебе узнать, на что я способна.
* * *
Алекс медленно выбирался из забытья, раздраженный тем, что рядом бьют в барабаны: бум… бум… Каждый удар отдавался у него в голове. Моргнув, он повернул раскалывающуюся голову и щекой ощутил успокаивающую прохладу.
— Ну вот, — прозвучал тихий голос. — Теперь все будет хорошо.
Алекс поднял отяжелевшие веки и увидел над собой женское лицо. Наверное, ему снова снится Лили, решил он, потому что у женщины были такие же, как у Лили, глаза цвета имбирного пряника, такие же губы, изогнутые в обезоруживающей улыбке. Он почувствовал прикосновение ее нежных пальцев.
— Проклятие, — пробормотал он. — Вы вечно будете преследовать меня?
Ее улыбка стала шире.
— Это полностью зависит от вас, милорд. Не двигайтесь, а то свалите лед. Ваша бедная голова. Я старалась бить как можно слабее. Но нужно было ударить достаточно сильно, чтобы второго раза не понадобилось.
— Ч-что? — неуверенно произнес Алекс.
— Я ударила вас по голове.
Алекс заморгал, начиная понимать, что это не сон, и вспомнил, как ворвался в ее дом, вошел в комнату… и получил удар по голове. Он чертыхнулся себе под нос. Лили сидела по-турецки рядом с ним. А он лежал на кровати. Лили была спокойна и заботлива, но во взгляде ее светилось торжество, и в мозгу Алекса набатом зазвучало предостережение.
