– Что это?
– Мадам велела подобрать младенца с рук мертвой матери, – негромко объяснил Кассиан.
– Реми, – только и сказал Идальго, а один из всадников уже подъехал ближе, чтобы забрать ребенка у Анри. – Отправляйтесь к дому д’Овалье и до того, как сопроводите людей оттуда, отдайте им этого крикуна. Где трое, там и четвертый.
– А ведь верно, мамаша д’Овалье с ним справится, – сказал кто-то весело.
Колетт поразило, как они могут смеяться. Вокруг смерть продолжала собирать кровавую жатву, вот-вот на улице могли появиться воинственно настроенные горожане, которые куда как обрадуются возможности заколоть протестантских защитников, а люди под масками улыбались, глядя на орущего младенца.
Повинуясь очередному жесту, отряд Идальго разделился: пятеро последовали за своим предводителем, остальные развернули лошадей и сгинули в расцвеченной огненными сполохами тьме. Идальго подъехал ближе к Колетт, но и теперь она его не узнала. Возможно, она и не встречалась с этим человеком вовсе, а он приехал из Гаскони или из Монтобана, еще одного оплота гугенотов.
– Барон де Аллат, наденьте маску, – посоветовал Идальго. – Ваша жизнь еще пригодится вам.
– Есть ли новости из Лувра? – спросил Кассиан, выполняя приказ. Лошади двинулись по улице рысью, и благодаря тому, что звуки боя отдалились, Колетт слышала каждое слово.
– Нет, – отвечал Идальго, – и боюсь, не будет. Если его величество и те, кто остался с ним, живы, то значит, их пощадят. Велят принять католичество под страхом гибели. Нет, Лувр нынче недостижим, и мы обходим его стороной. А здесь… здесь преисподняя, барон.
– Слышно ли, кто убит?
– Во дворе Лувра швейцарцы закололи барона де Пардальяна, и барона де Пиля, и Пьера де Бришанто, и многих других. Бог знает, сколько полегло еще. Там трупы свалены один на другой, а камни скользкие от крови.
Они говорили между собой, а потому отвлеклись – и угодили в засаду.
За очередным поворотом улицы поджидал отряд мушкетеров, вооруженных аркебузами; при виде вынырнувших из тьмы всадников они дали залп. Над ухом Колетт свистнула пуля, Кассиан выругался, а Идальго пришпорил коня и без сомнений понесся прямо на врага. Пеший всегда теряет преимущество перед конным. Свистнул вынутый из ножен клинок, один из мушкетеров схватился за окровавленное горло, а остальные с громким кличем бросились на врага. Их было человек двадцать, и Колетт отрешенно подумала, что кровь будет незаметна на их красных куртках. Пришла еще мысль – что за странный гремящий звук? – а затем Колетт поняла, что это гремят натруски[13] в перевязях солдат.
Мушкетерский полк состоял из дворян, служить в нем считалось честью; ничего удивительного, что сражение завязалось нешуточное. И хотя преимущество конных вначале выиграло им время, солдаты начали теснить их, перегораживая улицу; кто-то успел перезарядить оружие – свист пуль заставил Колетт вздрогнуть. Рядом с нею бился, защищая ее, Идальго, с другой стороны – барон де Аллат; даже спасительная полутьма не могла укрыть отряд: мушкетеры принесли с собою достаточно факелов.
– Назад! – приказал Идальго. – Поедем другим путем.
Всадники принялись разворачиваться, но поздно: сбоку возник другой мушкетерский отряд, предводительствуемый конным офицером, и у Колетт пересохло во рту.
Только не это. Она не может умереть здесь. Где-то там Ноэль… и Ренар. Господи, пусть он будет жив.
– Всем опустить оружие! – приказал командир мушкетеров, и ему повиновались, хотя шпагу свою не бросил никто. – Что здесь происходит? Кто вы?
Люди Идальго каменно молчали, молчал и он сам; Колетт не знала, следует назваться или лучше промолчать, когда офицер, подъехав поближе, воскликнул:
– Вот так история! Похоже, передо мной тот самый Идальго, именем которого мне все уши продули в Наварре?
Вот тут Колетт и узнала его – маркиз де Дюблан, тот самый молодой человек, что невообразимо давно, в мае, присутствовал на прогулке у Генриха Наваррского и имел с Ренаром ту забавную дуэль. Колетт понятия не имела, что он служит в мушкетерском полку, а возможно, он поступил туда лишь недавно и имел высокий чин благодаря титулу и богатству; но это без сомнений был маркиз, правда, слегка возмужавший.
– Коли я вам уже так надоел, сударь, хотя мы не встречались, так пусть ваши люди уберутся с моего пути, – сказал Идальго.
Маркиз смотрел на него внимательно, оценивающе, а затем промолвил:
– Что вы делаете здесь?
– То, чем славит меня молва. Я спасаю невинные жизни.
– Или разбойничаете, а? Мне неважно. У меня есть приказ, что я должен вас арестовать, едва увижу. Почему это мне уступать дорогу?
– Сударь, – сказал Идальго, – не в моих правилах просить, но сегодня я попрошу вас. Мне не хочется никого убивать; все, чего я желаю, – это отправиться своим путем и завершить одно смертельно важное и срочное дело. Пропустите меня и моих спутников, и никто из нас не погибнет сейчас.
Маркиз подъехал поближе, так, что морда его коня едва не касалась морды лошади Идальго; тот демонстративно медленно поднял руку, в которой держал опущенный клинок, и так же медленно вдвинул шпагу в ножны. Маркиз проводил оружие ничего не выражающим взглядом.
– Значит, смертельно важное дело? – переспросил он негромко.
– Я клянусь честью, сударь.
– Да вы не Идальго, – вдруг сказал Дюблан, развеселившись, – Идальго, как известно всем добрым католикам, бесчестен и честью не клянется! Храбрые и верные дворяне решили поиграть в разбойников, а? Это же вы, я вас узнал, только имя произносить не буду, коль вы так убедительно играете в свои игры посреди охваченного ужасом Парижа! Опустить оружие, – приказал он своим людям, и те с неохотой подчинились. – Эти люди невиновны, я ручаюсь за них. Езжайте, как бы вас там ни звали, и не натолкнитесь на истинного Идальго – он вам не посочувствует.
Идальго отвесил короткий поклон и сказал отрывисто:
– Я не забуду, сударь.
– Да поможет вам Бог, – еле слышно произнес маркиз де Дюблан и отъехал в сторону, освобождая дорогу. Маленький отряд тронулся с места, оставив мушкетеров позади. Никто не стрелял в спину, никто не рвался в погоню.
Хищник выпустил добычу из своих лап. Если маркиз переживет эту ночь – и если Колетт переживет ее, – непременно надо будет отыскать его и поблагодарить. Среди католиков даже в армии остались благородные люди.
Барон де Саваж подготовился на славу.
Для встречи с Идальго он выбрал просторный задний двор монастыря, где повсюду были каменные стены, на галерее можно спрятать стрелков, а в ржавые скобы на стенах сунуть факелы, чтобы осветить все это. Когда отряд Идальго въехал во двор, барон и его люди уже поджидали их; мушкетеры выстроились по периметру, но их было не так много, как под командованием маркиза де Дюблана. Колетт решила, что человек двадцать. Вполне сравнимо с силами их отряда.
