— И, Бога ради, не урони чайный сервиз. Кто знает, когда прибудет следующая партия тонкого фарфора из Китая.
К тому моменту когда они с Нанеттой свернули за угол и второй раз появились на пороге гостиной, Дейзи и ее новый кавалер сидели с пылающими лицами на разных концах дивана.
«Красноречивый румянец сладострастия. О да! — подумала Изабелла, готовясь разливать чай. — Я хорошо это помню».
Лондиниум, 405 год н. э.
Кай Мерит поставил на воске свою отметку, подтверждающую, что это он составил очередной ежемесячный отчет для проконсула. Его стило врезалось в мягкий воск глубже обычного. Отложив заостренную палочку, он расправил пальцы, с трудом подавив желание с криком промчаться по вилле. Каждый раз, закрыв глаза, он представлял себе, как вонзает острое стило в спину Квинта Валериана Сципиона.
Если бы желаемое превратилось в возможное!
Прошла неделя с того дня, когда Кай обнаружил тело Дейрдре в воде фонтана, окрашенной ее кровью. Дейрдре сама себя освободила. Слишком поздно он вынул ее из фонтана, чтобы вернуть к жизни. До восхода солнца Кай качал ее, держа в объятиях, шептал ей слова любви и молил о прощении.
Это было даже лучше, что она не могла его слышать.
Деньги, которые копил на ее освобождение, Кай потратил на изысканное золотое ожерелье, в котором хотел ее похоронить. Кай сомневался, что ее дух будет покоиться с миром, но, может, подарок ее успокоит. Он не хотел, чтобы она проснулась в стране своих богов нищей.
Кай пытался жить прежней жизнью. Первым его инстинктом было замкнуться, спрятаться под маской покорности и закрыть свое сердце. Он не заслуживал женщины. Чтобы выжить, он должен служить проконсулу, как будто Дейрдре ничего для него не значила. Но она значила.
Прошла неделя, и Кай понял, что переоценил свою способность к выживанию.
Теперь он думал только о мести тому, из-за кого Дейрдре свела счеты с жизнью.
Его взгляд упал на восковую дощечку, в которой суммировался вклад этого региона в процветание далекого Рима. Дейрдре низводилась в нем до нескольких штрихов. Потери, безусловно, фиксировались, но особого места в длинном списке не занимали.
Кай ударил кулаком по дощечке. Даже если бы ему удалось убить проконсула, это было бы слишком легким концом для этого жестокого человека. Надо было как-то опозорить его, чтобы все узнали о его жестокосердии и презирали до самой смерти. Но как это сделать?
Проконсул доверял Каю всю свою корреспонденцию. Сципион был слишком увлечен новым помощником конюха, чтобы утруждать себя государственными делами. Сломав печать на последней депеше, Кай развернул свиток. От непролитых слез буквы у него перед глазами расплывались.
Ущипнув себя за переносицу, он проморгался. Текст сообщения обрел четкость, и Кай быстро пробежал его глазами.
Вот оно. Способ нанести Сципиону удар, от которого тот уже не оправится.
На следующей неделе ожидалось прибытие годового жалованья легиону. Проконсулу надлежало позаботиться о его охране и справедливом распределении. Если Кай сумеет сделать так, чтобы жалованье исчезло — а он с отчетливой ясностью представил, куда его спрятать, чтобы никто не нашел, — то Квинт Валериан Сципион будет выставлен неспособным и слабым. Он потеряет свой титул, богатство, положение в глазах охранявших его воинов. Против него ополчится каждый римлянин на острове. Даже если ему удастся пережить гнев своих солдат, на нем навсегда останется пятно подозрения.
Это был идеальный план.
Он нанесет Сципиону рану, которая никогда не затянется.
Но при всей своей ненависти к проконсулу наибольшее отвращение Кай испытывал к себе. Он не оправдал доверия Дейрдре. Ее кровь обагрила его руки. Ему было не важно, что станете ним потом, главное, чтобы Сципион понял, кто и почему виноват в его падении. Смерть, даже жестокая и мучительная, была для него желанна.
В игре любви измена не поощряется, но порой это единственный способ выиграть.
Дневник Бланш Латур
Люциан сощурился, уставившись на последнюю восковую табличку, которую принес ему мистер Пибоди, и пожалел, что Дейзи нет рядом. Его латинский был вполне на уровне. В конце концов, он сам расшифровал оригинальный текст, в котором сообщалось о существовании римского сокровища. Но знания в области мертвого языка Дейзи намного превосходили его собственные.
— Что-нибудь полезное? — справился Пибоди, заглядывая ему через плечо.
— Погодите минутку. Может, ничего существенного. Они откопали уже множество ничем не примечательных списков грузов и товаров. Конечно, у ученых, занимающихся античностью, они вызовут восторг. Но охотника за сокровищем подобные вещи не интересуют.
Знака, подтверждающего, что табличка написана Каем Меритом, на новой дощечке не было. В нижнем правом углу каждой своей дощечки вор предусмотрительно ставил свое имя. Рука, написавшая эти буквы, была не такая умелая, как у Мерита, чей почерк отличался аккуратностью, но слово «salarius», означавшее жалованье римским легионерам, Люциан узнал с легкостью. Несколько раз упоминалось имя Кая Мерита. Все остальное в меньшей степени походило на римский отчет, скорее на какой-то бред. Что-то о мокром языке и языческом клинке, указывающем на ножны богини.
Нечто, способное заинтересовать неоценимую мисс Дрейк, подумал Люциан со смешком.
Клинок и ножны. Какой-то сексуальный намек, если добавить к нему отрывок с языком.
Дейзи интересуется римским изобразительным искусством. Что бы она сказала о сладострастной поэзии Рима?
— Ну, что там? — полюбопытствовал Пибоди.
— Ничего интересного. — Даже будь там что-либо важное, Люциан не стал бы говорить об этом Пибоди. — На сегодня мы закончили. Скажите людям, чтобы получили жалованье и шли по домам.
Когда Пибоди ушел, Люциан поднялся из-за своего импровизированного письменного стола среди антиквариата. Составление описи находок — дело скучное, требующее методичности, а Люциан слишком взволнован, чтобы заниматься сейчас инвентаризацией. Ему не хватает солнечного присутствия Дейзи в этой античной пыли. И ее упорства в наведении порядка в его хаосе.
В том, что касается античных находок. Во всем остальном она внесла в его жизнь свой элемент анархии.
Люциану не терпелось оказаться рядом с ней. Но для этого нужно найти какой-то предлог. Иначе Дейзи может подумать, что он ухаживает за ней.
«А я ухаживаю за ней?» — спросил себя Люциан. Разумеется, он ухаживает за ней. Но об этом не должен узнать его отец. Новая находка послужила бы отменным предлогом нанести Дейзи деловой визит. Он возьмет последнюю дощечку. С пикантным текстом.
