– Меня заставила Люсилла, сэр, она сама пригласила Килбрайда и просила меня подтвердить ее приглашение! А поскольку в этот момент он стоял рядом с ней, то мне ничего не оставалось делать, кроме как сказать, что я буду счастлива видеть его у себя. Но прошу вас, не надо винить ее в этом, – добавила она, заметив, как он нахмурился. – Она ведь знала, что он мой хороший знакомый, и, кроме того, я сказала ей, что она может пригласить кого захочет.
– Что ж, очень жаль, – отреагировала миссис Стинчкоумб, – но я не думаю, что это причинит малышке какой-то вред. Судя по всему, ему придется очень нелегко, если он надумает флиртовать с ней! Молодой Элмор охраняет ее не хуже сторожевой собаки!
Мисс Уичвуд вскоре сама убедилась, что это так. Найниэн решил, что он должен охранять Люсиллу, и это могло бы даже позабавить хозяйку, будь она в соответствующем настроении. Оберегал ли он ее от Килбрайда или от Гарри Бекнема, было непонятно. Оба они не отходили от девушки, а она, что с удовлетворением отметила Эннис, не отдавала предпочтения ни одному из увивающихся вокруг нее щеголей. Люсилла всего лишь невинно наслаждалась новым для нее ощущением успеха.
Холодный ужин был сервирован в столовой. Он не был официальным, но многие из молодых людей решили сопроводить туда своих дам, и как раз когда мисс Уичвуд, как внимательная хозяйка, подыскивала подходящих сопровождающих для сидящих в зале матрон, перед ней вырос лорд Бекнем и предложил ей проводить ее в столовую. Захваченная врасплох, она приготовилась было вежливо улыбнуться и позволить ему взять себя под руку, как тут же из-за спины раздался голос мистера Карлтонна:
– Слишком поздно, Бекнем! Мисс Уичвуд уже пообещала, что позволит мне сопровождать ее! Вы готовы, мэм?
Она мгновенно решила, что готова на все, лишь бы избежать скандала! Поэтому она заставила себя улыбнуться и примирительно произнесла:
– Я действительно пообещала мистеру Карлтонну спуститься вместе с ним, Бекнем! Не окажете ли вы мне огромную любезность сопроводить в столовую Марию вместо меня?
Мистер Карлтонн взял ее под руку и увлек к выходу из гостиной. Когда они спускались по лестнице, он укоризненно заметил:
– Знаете, это было слишком, дитя мое! Заставить самого вашего изысканного поклонника сопровождать Марию! Да ведь после этого он может стать вашим врагом на всю жизнь!
– Я знаю, но что я могла сделать, когда она единственная из дам оставалась в комнате, а вы заявили – солгав при этом, как вам прекрасно известно! – что я обещала спуститься к ужину вместе с вами? Вот уж чего мне совершенно не хотелось делать!
– Ну, ну, это уж слишком, – сказал он ей. – Вам не удастся убедить меня в том, что вы предпочли бы компанию Бекнема моей!
– Представьте себе, предпочла бы! – заверила она его. – Потому что я догадываюсь, вы хотите сопровождать меня только потому, что намерены упрекать меня за приглашение Дениса Килбрайда, а я не хочу выслушивать ваши упреки! Какое вы вообще имеете право диктовать мне?
– Спрячьте-ка свои иголки! – посоветовал он ей. – Вы ведь не собираетесь драться со мной, моя девочка, поэтому не надо всякий раз с такой готовностью обнажать топор войны без всякого повода! Мне могут не нравиться ваши поклонники, но я не собираюсь вмешиваться в то, что никоим образом меня не касается. А если я сочту нужным упрекнуть вас в чем-то, то не стану делать это публично, я вам обещаю!
Слегка смягчившись, она сказала уже более спокойным тоном:
– Должна признаться, сэр, что у меня не было никакого желания включать Килбрайда в список гостей. Оставаясь в рамках вежливости, я сказала ему все, чтобы запугать его скукой на «детском» приеме. А когда он, несмотря на мои заверения, все же напросился, я пригласила Гарри Бекнема и его друга майора Беверли… и еще нескольких молодых людей!
– Надеялись, что они оттеснят Килбрайда на второй план, или рассчитывали, что я не замечу Килбрайда среди них?
Его предположение оказалось настолько точным, что она невольно рассмеялась и сказала:
– О, какой вы гадкий! И хуже всего то, что вы делаете гадкой и меня, что уж совершенно непростительно!
– Я ничего подобного не делаю, – ответил он, и уголки его рта дрогнули в едва заметной улыбке. – Не смог бы сделать этого… даже если бы очень захотел.
В этот момент они уже входили в столовую, и его реплика осталась без ответа. Что ее вполне устраивало, поскольку она не могла придумать, что ей сказать. Он ей сделал комплимент? Но тон, которым он произнес эти слова, был холодно-равнодушным. Он оставил ее одну, едва они вошли в столовую, но вскоре вернулся с несколькими пирожными и бокалом шампанского для нее. Вокруг Эннис к этому времени уже собралось несколько гостей, и мистер Карлтонн не стал задерживаться, а вскоре уже разговаривал с Люсиллой, которая поглощала мороженое под присмотром Гарри Бек-нема. Она бурно приветствовала дядю и тут же потребовала у него ответа на вопрос: был ли он когда-нибудь на более восхитительной вечеринке? Этот вопрос явно развеселил его, но он сказал, что нет. Восторг от вечеринки не отбил у Люси охоту к мороженому.
– Принести вам еще, мисс Карлтонн? – с готовностью предложил Гарри Бекнем.
– Да, пожалуйста, – с живостью ответила она. – И можно еще немного лимонада? О, сэр, как вы думаете, мне понравится шампанское? Мистер Бекнем уверяет меня, что нет.
– Он прав, – сказал мистер Карлтонн и протянул ей свой бокал. – Попробуй сама!
Она взяла бокал и осторожно пригубила. Выражение отвращения, тут же появившееся на ее лице, едва не заставило дядю рассмеяться. Она отдала ему бокал со словами:
– О! Это ужасно! Как люди вообще могут пить такой кошмарный напиток? Я думала, что мистер Бекнем подшучивает надо мной, уверяя, что мне не понравится, а ведь и вам, и даже мисс Уичвуд шампанское, похоже, очень даже нравится!
– Ну, теперь-то ты знаешь, что он не подшучивал над тобой. – Мистер Карлтонн окинул племянницу критическим взглядом и тут же заявил: – Напомни мне, когда я вернусь в Лондон, чтобы я отдал тебе бирюзовый гарнитур твоей матери. Большая часть ее драгоценностей совершенно не подходит для юной девушки, но бирюзовый гарнитур, мне кажется, тебе пойдет. И еще я припоминаю, что там была жемчужная брошь и кольцо к ней. Я пошлю их тебе.
Это неожиданное заявление поразило ее. У нее перехватило дыхание, и ей потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя и поблагодарить дядю, но она сделала это с таким жаром, что он рассмеялся и, проведя пальцем по ее щеке, сказал:
– Смешная девчонка! Тебе не нужно меня благодарить: драгоценности твоей матери принадлежат тебе, а я лишь храню их до тех пор, пока ты не достигнешь совершеннолетия… или пока я не решу, что ты достаточно взрослая, чтобы носить их.
