– Ты только посмотри! – сказала она Арну, указывая на центр площади.
– Колодец, – невозмутимо отозвался Арну.
– Это не просто колодец! Острый верх крыши отгоняет зло, которое может опуститься сверху. А голубой цвет благословляет воду и отводит дурной глаз. Это – традиции Бомонтани и Ришарта. – Возможность снова увидеть все это утоляла тоску, которую она скрывала.
– Значит, у Бомонтани и Ришарта одинаковые традиции.
Арну говорил так, словно знал ответ.
– У них общая граница. Общие традиции. Общий язык. У них одна церковь. И они спорят обо всем. – Сорча широко улыбнулась, потому что самой давней традицией было то, что жители Бомонтани осуждают жителей Ришарта, а жители Ришарта порицают жителей Бомонтани. – Как думаешь, они иностранцы?
– Иностранцы? – Ренье с притворным недоумением посмотрел на нее. – Ты считаешь, они не из Шотландии?
– Ладно. Я сама узнаю.
Она направила коня к собравшимся у колодца. Одна из женщин, уже немолодая, сидела на скамейке у колодца. Деревенский священник в традиционной черной сутане и трое полных мужчин стояли, пробуя вино. Пять молодых женщин – Сорча решила, что это сестры, – встали в кружок, наблюдая за Сорчей и пересмеиваясь, словно находили ее крайне забавной. Одна, беременная, поглаживала живот. Две женщины лет сорока с небольшим спорили о том, кому первой взять ведро.
Когда Сорча въехала на площадь, все замолчали и настороженно уставились на нее. Она широко улыбнулась: у всех были острые носы, высокие скулы, кремово-смуглая кожа, глаза – разных цветов. Сорча никогда не встречалась с этими людьми, но она их знала. Они были частью самого красивого народа в мире. Сорча не удержалась и спросила:
– Вы из Бомонтани?
Они попятились, несколько встревоженные. Ренье не стал вмешиваться, лишь ухмыльнулся. Сорче здесь ничто не угрожало. Жители деревни – люди осторожные, к тому же очень скоро узнают, кто она. И тогда они поймут, как им повезло. Однако Сорча покорит их своим бьющим через край жизнелюбием еще до того, как они узнают ее имя. Ренье в этом не сомневался.
– Я из Бомонтани! – крикнула она. – Вы бежали от мятежников?
– Некоторые из нас из Бомонтани, другие – из Ришарта.
Востроглазая, тонкогубая, костлявая женщина – спорившая с другой женщиной из-за ведра – подошла ближе к Сорче:
– Как ты докажешь, что ты родом из Бомонтани?
Сорча перешла на язык их общей родины и сказала:
– Пусть я далеко от дома, но у очага моих соотечественников мне всегда рады.
Услышав знакомую пословицу, которую Сорча произнесла так напевно и легко, женщина прижала ладонь к груди.
По небольшой толпе пробежал тихий шепот.
– Добро пожаловать, добро пожаловать! – Женщина заулыбалась. – Простите мне мое недоверие. К нам из дома никто не приезжал с тех пор, как мы здесь поселились. Нам пришлось бежать из родных стран, и мы осели здесь, в Новой Проспере, ища безопасности. Безопасность не всегда так легко дается: некоторые люди в Шотландии недовольны вторжением чужаков, а другие боятся тех, кто говорит на незнакомом языке.
Полный джентльмен пробился сквозь толпу и встал рядом с говорившей дамой.
– Я – господин Монтаро, хозяин постоялого двора. А это – моя жена, Тулия. Заходите, выпейте вина. Отдохнете, поедите и расскажете нам, что вам известно о Ришарте.
– И о Бомонтани, – добавила Тулия.
– Я ничего не знаю. Уже десять лет я живу на чужбине, но сейчас возвращаюсь домой!
Говоря об этом, Сорча буквально светилась от радости.
– А он?
Господин Монтаро указал на Ренье.
– Он из Нормандии, – ответила Сорча. Тулия пристально на него посмотрела:
– Он похож на бомонтаньяра.
– Нет, он из Ришарта, – сурово поправил ее господин Монтаро. – Не все красивые молодые люди родом из Бомонтани.
– Если они оттуда – значит, им не повезло! – парировала Тулия.
Одна из пяти молодых девиц постаралась поймать взгляд Ренье. Ей было не больше двадцати, она была хорошенькая и кокетливая. Она указала сначала на хозяина постоялого двора, потом на его жену и выразительно закатила глаза. Ренье сразу же понял, что супруги постоянно спорят, как это свойственно всем бомонтаньярам и ришартианцам. А когда в переднем ряду оказались еще три молодые девицы, имевшие сходство с господином Монтаро и Тулией, он решил, что эта чета занимается любовью с не меньшим жаром.
Сорча спокойно улыбнулась:
– На самом деле это мой спутник, Арну. Мы собирались остановиться на вашем прекрасном постоялом дворе, прежде чем ехать дальше, в Эдинбург, а оттуда – домой.
– Кажется, в Бомонтани спокойно, – произнес господин Монтаро. – Но, по слухам, в Ришарте, где правит граф Дюбелле, царит разруха.
При упоминании Дюбелле старуха плюнула на землю, а молодые женщины стали переговариваться, жужжа, словно рассерженные пчелы.
– Я поеду в Бомонтань! – объявила Сорча. – Пора.
Тулия повернулась к мужу:
– Я считаю, что нам тоже надо ехать. Мы могли бы пожить у моих родителей.
– Нет, – возразил он. – Мы поедем туда, когда принц вернется и мне возвратят мою собственность. Не раньше.
– Принц Ренье? Но… ведь он погиб!
Сорча обвела взглядом собравшихся, ища подтверждения.
– По слухам, ему удалось бежать из темницы графа Дюбелле, и сейчас он собирает армию, чтобы отвоевать свою страну.
Серовато-коричневые глаза господина Монтаро вспыхнули зеленым огоньком.
Ренье видел, как на лице Сорчи изумление сменяется радостью, а при взгляде на него – отчаянием.
Сорча перевела взгляд с Ренье на господина Монтаро.
– Не… не могу поверить! – пролепетала она. – Годфри говорил, что Ренье был схвачен графом Дюбелле и убит.
– Не знаю, кто такой твой Годфри, но он ошибся. Принц Ренье много лет просидел в тюрьме, а потом по милости Божьей вырвался на свободу.
– Когда это случилось? – спросила Сорча.
– Мы это слышали почти три года назад. – В голосе Тулии звучала безнадежность. – Об этом писали английские газеты. Но они, как известно, врут.
Три девушки окружили мать. Одна нежно обняла ее. Священник что-то тихо сказал ей на ухо. Тулия вытерла слезы, кивнула и решительно расправила плечи.
– Так! – Господин Монтаро громко хлопнул в ладоши. – Сколько комнат вам нужно?
– Одна, – ответил Ренье.
Все повернулись и изумленно уставились на него.
– Одна? О чем ты говоришь? – изумилась Сорча. – Кажется, ты говорил, что не намерен…
– Я тебя не оставлю. – Взяв девушку за руку, он сжал ее пальцы. – Это слишком опасно.
Под его пристальным взглядом ее ресницы затрепетали. Сорча была так возбуждена, что забыла изменить голос на низкий, и люди проницательные вполне могли распознать в ней женщину.
