– Мы должны обвенчаться в этой церкви, потому что я не оставлю тебя в комнате одну.
– Я не могу выйти за тебя замуж. И в этом нет нужды.
– Иначе они не разрешат нам ночевать в одной комнате. И потом, этот брак не будет считаться законным. Мы с тобой разной веры.
– Да, конечно. – Она ласково ему улыбнулась. – Но милый мой глупый Арну, какое это имеет значение?
– В католической церкви брак не считается законным, если обе стороны не прошли конфирмацию. В твоей церкви это не так?
– Не так. Очень давно Бомонтань и Ришарт были католическими странами. Но это маленькие страны, отделенные от других горами. Зимы у нас суровые, и к концу пятнадцатого века у нас появился собственный кардинал и свои правила. Тем не менее часто заключались браки с католиками, теми, кто сохранил старую веру или приехал к нам из-за гор. Так что в особых обстоятельствах, таких как сейчас, отец Терранс имеет право немедленно сочетать браком чету, не заботясь об их вере, не проводя оглашения в церкви и других положенных обрядов.
– А что за особые обстоятельства?
Как будто Ренье о них не знал!
– Жители решили, что мы уже воспользовались всеми благами супружеской постели, а теперь ты еще настаиваешь на том, чтобы мы ночевали в одной комнате. Они подозревают, что мы с тобой близки. – Она вздохнула: – К сожалению, это не так.
«Подожди еще несколько часов!»
– Такой вид брака официально признается церковью, – заключила Сорча. – Простые люди называют его «съехать по перилам».
Ренье с трудом сдержал смех. Давно он не слышал этой фразы.
– Давай поедем в другую деревню, – предложила она. Однако чувствовалось, что ей хочется остаться со своими соотечественниками.
– Поблизости нет деревень. Эта единственная.
– Можно найти хутор или заночевать в поле. Как уже было не раз.
– На дороге в Эдинбург нас подстерегают наемные убийцы, мадам Пиншон тебе об этом говорила, не так ли?
Сорча огорченно кивнула.
– Судя по деньгам, которые я нашел у первого убийцы, граф Дюбелле им щедро платит.
Сорча напряглась.
– А откуда ты знаешь про графа Дюбелле?
– Мистер Монтаро о нем упомянул. – Ренье надо соблюдать осторожность. Сорча доверчивая, но не глупая. Он должен ее убедить, не вызвав подозрений. – Я не оставлю тебя в комнате одну. На твою невинность я не посягну. Ты это знаешь. Я понимаю, какое место отведено мне в твоей жизни.
В свое время он постыдился бы лгать, находясь в храме. Но сейчас ему важно завоевать принцессу и получить обратно свою страну.
– Я не могу выйти за тебя замуж.
– А ты сказала, что священник нас обвенчает!
– Он мог бы нас обвенчать, не будь я принцессой.
Ренье округлил глаза, словно не понимая, о чем она говорит:
– Ты сказала, что твоя церковь венчает людей с разной верой.
– Простые люди могут жениться, имея разную веру, но наша церковь напоминает англиканскую. Наши правители – главы церкви, а я, как член монаршей семьи, обязана выйти замуж за члена Нагорной церкви.
– Потому что ты – глава церкви. – Он пожал плечами. – А мы никому не скажем.
– Все не так просто. Если мы поженимся, нам нельзя будет провести ночь в одной постели. Понимаешь?
Он понимал гораздо больше, чем она могла предположить.
– Потому что жив твой принц.
Она прижала палец к его губам.
– Это слухи.
– Но они могут подтвердиться.
– Могут.
Похоже, Сорча в это не очень верила.
– Но разве ты не предпочла бы его кому-либо другому?
– Скорее всего. Из двух зол выбирают меньшее.
Ренье стало не по себе. Зря он завел этот разговор.
– Не важно, жив Ренье или нет. Проблема не в нем. Если я войду в мою церковь и произнесу слова брачного обета, который свяжет меня с тобой, брак этот будет фиктивным.
Ренье округлил глаза в притворном недоумении. Вздохнув, Сорча попыталась объяснить ему, в чем дело:
– Поскольку в числе свидетелей будут мои подданные, мне придется обо всем рассказать бабушке, кардиналу и епископу, а тогда они аннулируют этот брак и потребуют, чтобы я поклялась, что мы не были близки. Я не смогу поклясться в этом, если мы проведем ночь вместе.
– А ты действительно собиралась отдаться мне?
Он впервые осознал, как мало для нее значат внешние атрибуты королевской власти. Сорче нравился он сам: бедный простолюдин.
– Конечно, я собиралась тебе отдаться!
– Но ведь ты принцесса.
– Наша близость никому не причинила бы вреда, а я блаженствовала бы. – Она провела пальцем по его покрытому щетиной подбородку. – И смею надеяться, что ты тоже.
– Да. – Он вернулся к главной теме их спора. – Но мы никуда не уезжаем, а я не оставлю тебя одну.
– Ох! – Она закатила глаза. – Ты просто невыносим!
– Если я доставлю тебя в Бомонтань живой, получу большую награду. Мне ничего не заплатят за твое мертвое тело.
– Кое-кто заплатил бы! – огрызнулась она и тут же прикусила язык.
– Убить тебя было бы не трудно, так ведь?
Впервые он позволил своей напускной неотесанности дать трещину и показать Сорче, какую мог бы представлять для нее опасность.
Она отступила на шаг.
– Да, это было бы не трудно.
– И с учетом этого, ваше высочество, – он использовал ее титул намеренно, чтобы напомнить ей о том, как она важна, – тебе надо использовать любые хитрости, лишь бы вернуться в свою страну живой. Это самое главное.
Сорча отошла от Ренье и повернулась к нему спиной. Провела пальцами по полированному дереву церковной скамьи и едва слышно проговорила:
– Мать Бригитта сказала мне почти то же самое. Ладно. Я выйду за тебя замуж.
– Обещаю, ничего плохого с тобой не случится.
– Я никогда в этом не сомневалась.
Сорча улыбнулась Ренье.
Храбрая, милая девочка. Она стойко приняла это небольшое поражение.
А когда узнает правду, свое сокрушительное поражение примет с такой же легкостью.
Ренье провел Сорчу к двери и открыл ее. Привлеченная сплетниками группа на улице из двух дюжин человек выросла до сотни. Жужжание голосов смолкло, как только он повернулся к собравшимся.
– Боже! – Сорча выглянула у него из-за плеча. – Зачем они здесь?
– Возможно, они заинтересовались своей первой гостьей из Бомонтани. – Сам Ренье в это не верил и насторожился. – Я поговорю со священником и все устрою, подожди меня здесь.
Она закрыл дверь и обвел толпу взглядом.
Никого подозрительного Ренье не увидел. Все собравшиеся покинули родину потому, что были верны ему или отцу Сорчи и ее семье, трудности, перенесенные ими на чужбине, сплотили их.
Но почему толпу охватило радостное возбуждение? Почему сплетники так разжужжались? Почему собрались у церкви?
