— Я была очень сильно привязана к Джейми, — просто сказала она. И не стала добавлять, что Джейми был при этом первым человеком, хоть как-то проявившим интерес к ее персоне.
Бен задумчиво склонил голову набок и покрутил в бокале бренди. Элизабет посмотрела, как внимательно он изучает его цвет, и задала давно мучивший ее вопрос;
— А мать Сары Энн? Вы любили ее?
— Я был очень привязан к ней, — ответил он Элизабет ее собственными словами.
— И никогда не были женаты?
— Нет.
— Но почему? Ведь вы так любите детей.
— Я не знал этого, пока не осиротела Сара Энн, — ответил он. — И потом, она… она особенная.
— Все дети необыкновенные.
— У вас с Джейми не было детей?
— Я потеряла ребенка еще до его рождения, — сказала Элизабет, и глаза ее подозрительно блеснули.
— А у Барбары?
— Она была замужем меньше года, а потом ее муж умер.
— Отчего он умер?
Элизабет замялась. Ей очень не хотелось об этом рассказывать, тем более что она и сама многого не знала.
— Ее мужа застрелили, — коротко ответила она.
— Еще один несчастный случай?
Элизабет отрицательно покачала головой.
— Дуэль.
— Вот как? — нахмурился Бен. — А я полагал, что дуэли давно запрещены законом.
— Это так, — согласилась Элизабет и, не желая продолжать разговор о смерти Хэмиша, сменила тему. — Прошу вас, расскажите о родителях Сары Энн.
Бен допил бренди, не спеша поставил на стол пустой бокал.
— Я мало что о них знаю. Мери Мэй вышла замуж за Йена за три года до того, как его убили во время игры в покер. Молодая вдова была беременна. Я знаю, что она пережила трудные времена, но знаю и то, что она бралась буквально за любую работу, лишь бы поднять на ноги Сару Энн.
Бен вспомнил свою первую встречу с Мери Мэй, то, как смело она подошла к нему тогда в салуне…
— Она была храброй женщиной, — добавил он.
— Иногда мне кажется, что над этой семьей висит проклятие, — медленно сказала Элизабет.
— Я не верю в предрассудки, — возразил Бен. — Но почему Йен Гамильтон уехал отсюда?
До Элизабет доходили слухи, что старый Джон Гамильтон запретил в своем доме произносить имя Йена.
— Он уехал еще до нашего знакомства с Джейми, и в доме никогда не говорили о том, почему он уехал. Я слышала, что с Йеном был связан какой-то скандал…
— Мошенничество?
Она неохотно кивнула:
— Да, так говорили. А что вы знаете о нем?
— Мошенничество. Именно за это его и застрелили в Техасе. Там к подобным вещам безжалостны. Не дай бог, если кто попадется в Техасе за карточным столом! До границы ему живым не добраться, это уж точно!
Бен медленно поднялся, и Элизабет подумала, что он испытывает сильную боль. Но, оказавшись на ногах, Бен двинулся легко, несмотря на свою больную ногу. Он подошел к книжным полкам и минуты две постоял, читая названия на корешках. Затем снял с полки томик.
— Не будете возражать, если я возьму это?
Элизабет молча кивнула и тоже встала со стула. Взяла со стола заранее отобранные детские книги и протянула их Бену.
— Это для Сары Энн.
— За свою жизнь я прочитал всего лишь одну детскую книгу, и все сказки, которые там были, Сара Энн знает наизусть. Боюсь, что сказочник из меня получился никудышный.
Этому Элизабет охотно поверила. Бен производил впечатление человека, который любит жизнь, а не сказки; живет в реальном, а не в придуманном мире.
— Тогда бог в помощь! — ласково сказала Элизабет. — Если вам нужны сказки, то здесь вы найдете их сколько угодно!
Бен был уже возле самой двери, когда обернулся и спросил:
— Вы не надумали поехать вместе с нами в Эдинбург?
Элизабет не смогла скрыть изумления. Почему он приглашает ее, когда с ним уже едет Барбара? Соблазн, конечно, велик, но она прекрасно знает, что будет дальше. Они схлестнутся там с Барбарой, и Барбара в конечном итоге окажется сильней. А играть вторую скрипку? Нет уж, увольте!
— У меня слишком много дел здесь, — сказала она. — Нужно готовить Шэдоу к скачкам.
Голубые глаза Бена вдруг стали пронзительными и бездонными. Элизабет заглянула в них, и у нее закружилась голова — словно она посмотрела в морскую глубину с вершины высокого утеса.
— Не хотите отправиться завтра на озеро? — спросила она. — Сара Энн могла бы поехать на своем пони.
— Она была бы в восторге.
— А вы?
— Я думаю, что нельзя упускать ни единой возможности оказаться хоть на время подальше от Аннабел, — ответил Бен.
— А мне казалось, что она вам нравится.
— В каком-то смысле, да, — согласился Бен. — Я всегда ценил независимость — и в себе, и в других.
Элизабет с усилием сглотнула. Он что, намекает на нее?
— А вы останетесь здесь, если мистер Алистер подтвердит права Сары Энн на наследство? — спросила Элизабет.
— Не знаю.
— Вас могли бы назначить управляющим, — осторожно сказала она.
— Назначить меня могут, но справлюсь ли я? — неопределенно ответил он. — И вообще, пока что рано обсуждать эти вопросы. Спасибо вам за бренди, и за книги, и за разговор, леди Калхолм.
Элизабет сразу стало зябко. Последних слов она явно не заслужила. И уж никакого коварства в ее вопросах и в помине не было.
— Всего доброго, мистер Мастерс, — сухо ответила она.
Он немного помедлил и усмехнулся.
— Глуповато звучит, вы не находите?
— Не более глупо, чем «леди Калхолм».
Лед в глазах Бена стал таять, но Элизабет не могла не ощутить той преграды, что по-прежнему разделяла их невидимой стеной. Той преграды, которую она надеялась в один прекрасный день разрушить.
Она шагнула навстречу Бену, не желая отпускать его. Глоток бренди, взгляд — глаза в глаза, разговор, в котором они приоткрылись друг другу, — все это вместе вдруг нахлынуло на нее словно осенний шторм.
Его взгляд, казалось, проникал ей прямо в душу, рождая ответные, мощные волны. Элизабет крепко сжала кулаки, словно защищаясь от напора собственных чувств. А они продолжали бушевать в ней — новые, неведомые прежде. Ей захотелось коснуться пальцами этого сурового лица и почувствовать, как оно смягчается от ее ласки. Ей захотелось прижаться губами к этим не умеющим улыбаться губам. Желание было таким сильным, что ей казалось, она умрет, если не сделает этого.
Он протянул руку и провел ладонью по ее волосам, вновь безнадежно разрушив аккуратную прическу. Рука опустилась ниже, и палец Бена нежно очертил линию ее подбородка.
«Какие у него нежные пальцы, — промелькнуло в голове Элизабет. — Нежные и горячие!»
Она из последних сил боролась со своими чувствами. Бен считает, что ей что-то нужно от него. Пусть не думает, что она пускает для этого в ход свое тело. Господи, дай ей сил справиться с собой, с теми неведомыми ей прежде силами, что готовы разорвать ее сердце на части!
