— Благодарение Богу, — с явным облегчением проговорил он. — Значит, все не так уж страшно.
Она удивленно взглянула на него и не смогла сдержать смеха.
— Ах вот как, не страшно! Да вы еще безрассуднее Магнуса!
— Я так понимаю, что стреляли в меня по вашей вине? — Голос капитана был еле слышен. — Раз вы говорите, что саблей ударили не по вашей.
— Вовсе нет! — с вызовом ответила она. — Вы сами захотели ехать с нами, значит, сами и виноваты!
Он заговорил о другом.
— Кстати, где мы находимся? — спросил он, обводя хмурым взглядом маленькую комнатушку.
— Вы, уже спрашивали об этом раньше, и я могу вам ответить только то же, что и в прошлый раз, — пришлось признаться ей. — Где-то между Блейденсбергом и Аннаполисом. Поскольку миссис Тигвуд считает все города вместилищем пороков и никогда в них не ездит, она не могла сказать точнее. Но мы, по крайней мере, в стороне от больших дорог и поэтому в безопасности.
Он наморщил лоб, словно пытаясь что-то вспомнить и непонимающе спросил:
— Миссис Тигвуд?
— Да. Гнусное существо! Она хозяйка этой гостиницы, но, признаться, весьма необычная хозяйка. Не понимаю, как им с мужем удается заманить сюда постояльцев, потому что оба до крайности нелюбезны! Я заставила ее пустить нас сюда, а она сопротивлялась и до сих пор только и думает, как бы от нас избавиться. Но вы не беспокойтесь: она наотрез отказалась нас обслуживать, так что вряд ли станет вам докучать.
Он устало прикрыл глаза, не слишком обеспокоенный происками гнусной миссис Тигвуд.
— Я и не слыхивал о таких хозяйках. Но не волнуйтесь на мой счет. Так мы в гостинице?
Он начал опять слабеть, и она понадеялась, что он не сможет задать ей вопросы, которых она больше всего боялась. Она подозревала, что пережитое облегчение и радость сделали ее излишне разговорчивой, и она сболтнет лишнего.
— Можно назвать и так. Ее муж менее злобный, чем она, но тоже… достаточно неприятный.
Он снова открыл глаза и посмотрел на нее. Ей стало неуютно под его взглядом: он глядел, как будто первый раз ее видел.
— Так значит, это вы… привезли меня сюда?
На ее щеках опять выступила краска, и она на себя рассердилась.
— Конечно. После того, как вас… ранило, мне казалось, что другого выхода нет. Хотя если б я тогда знала, с чем нам здесь придется столкнуться, я бы уж лучше попыталась добраться до Аннаполиса. Разве вы не помните? Вы ведь несколько раз приходили в себя. — Честно говоря, ей-то было бы на руку, если б он не помнил ничего, происшедшего с ними в этой гостинице.
Его веки опустились и он слабо пробормотал:
— Кое-что помню, но смутно. А мы давно здесь?
— Сегодня третий день, — быстро ответила она, сама не понимая, почему ее голос опять звучит так, будто она оправдывается. — Мы приехали сюда, потому что дальше везти вас было нельзя, да и мы все очень устали. Кроме того, нам лучше некоторое время отсидеться после столкновения с солдатами. Хоть это вы помните?
Он сделал неопределенный жест и, не отвечая прямо, вяло спросил:
— Вы сказали Аннаполис… в Америке?
— Ну конечно! — Она подозрительно глянула на него. — Послушайте, а что вообще вы помните? Помните, как британцы сожгли Вашингтон? А битву при Блейденсберге?
Глаза у него закрывались сами собой и голос стал совсем сонный.
— Нет. Не помню. Все перемешалось. Я помню вас. И какую-то очень плохую дорогу, только мне казалось, что это в Испании.
Она и так была изрядно удивлена, но от того, что он произнес потом, у нее вовсе отнялся язык.
— Но я, кажется, не помню своего имени, — сказал он как бы между прочим. — И вашего. Честно говоря, я не помню совсем ничего о себе.
Какое-то время Сара молча смотрела на него, не в силах опомниться. Да, этого она не предвидела. Хотя и следовало бы: сотрясение мозга, длительное забытье, — неудивительно, что он временно потерял память. Временно, но — она была твердо уверена — не навсегда.
— Вас зовут… Чарльз Эшборн, — сказала она наконец. — Капитан Чарльз Эшборн.
По его лицу она поняла: это имя было для него пустым звуком.
— Спасибо. А вас? Я так понимаю, что мы хорошо знакомы.
Он говорил ровным голосом, но у нее возникло неприятное подозрение, что он все же кое-что помнил. Вот будет удача, если он забыл о той ужасной ночной церемонии! Но удача в последние дни все чаще поворачивалась к ней спиной.
Чувствуя, что опять по-дурацки краснеет, она уже готова была пуститься в пространные объяснения, как вдруг ее осенила смелая, хотя и сумасшедшая идея. Да ведь его временная потеря памяти предоставляет ей замечательный шанс выйти из неловкого положения, в которое она попала по вине собственной горячности и неосмотрительности!
А что, если пока не говорить ему всей правды? Во-первых, это избавит ее от необходимости рассказывать длинную и не всегда для нее лестную историю их знакомства и совместного путешествия. А во-вторых, не зная сам, кто он такой, капитан не сможет неосторожным словом выдать себя перед Тигвудами, которые, при всем безразличии к идущей войне, отнюдь не безразличны к деньгам и с удовольствием донесут на британского офицера, если за его поимку назначена награда. Его жизнь зависит теперь от того, будут ли Тигвуды и впредь верить в правдивость ее истории о муже — капитане американской армии. Миссис Тигвуд и так уже что-то подозревает.
Она осознавала, конечно, что, скрыв от капитана правду, она поступит нечестно и, что гораздо хуже, может задержать процесс восстановления его памяти. Но ведь она оставит его в неведении всего на несколько дней, пока он не окрепнет физически. Тогда они смогу уехать, и она все расскажет ему.
Позднее она поймет, как глупо и наивно рассуждала. Обман — это всегда риск, ибо последствия его непредсказуемы и частенько оборачиваются трагедией для самого лжеца. Но тогда она думала о безопасности капитана гораздо больше, чем о своей, и намерения у нее были исключительно благородные. Набожная миссис Тигвуд непременно напомнила бы ей, если б знала о ее колебаниях, что благими намерениями, как известно, выложена дорога в ад.
Но миссис Тигвуд ничего не знала и предостеречь Сару не могла.
Все эти мысли пронеслись в Сариной голове так стремительно, что капитан даже не успел озадачиться ее молчанием. Сердце у нее выскакивало из груди, как после быстрого бега, но она заставила себя договорить как ни в чем не бывало.
— Я ваша жена, конечно же. А теперь вам пора отдохнуть. После контузии вы частично утратили память. Не говорите больше и постарайтесь заснуть.
