— Нет, я вовсе так не думала! — возразила Эвелин и снова замялась в нерешительности. — Вы ведь умеете хранить тайны, не так ли? Я хочу сказать, вы будете молчать о…
Голос Эвелин сорвался, и она поняла, что все окончательно запутала.
— За такой рассказ слуга может целый месяц обедать за чужой счет, — протянул Сэм. — Если, конечно, кому-нибудь придет в голову пригласить на обед простого лакея.
— На обед? — переспросила Эвелин.
— Да, — ответил Сэм, делая шаг по направлению к ней. — Лакеи едят. — Еще шаг. — И спят. Мы даже…
Сэм подошел совсем близко, и Эвелин пришлось запрокинуть голову, чтобы заглянуть ему в глаза. Голова ее кружилась, а тело горело. Ей даже пришлось вцепиться в юбку, чтобы только не дотронуться до стоящего перед ней мужчины.
— Целуетесь? — с надеждой выдохнула Эвелин.
Довольно долго Синджон молчал. Он смотрел на Эвелин, прижав руки к бокам, а на загорелом лбу меж бровей залегла глубокая складка, как если бы он решал в уме какую-то сложную задачу.
Эвелин ждала, что он накроет ее губы своими, и короткое промедление показалось ей вечностью.
Наконец Сэм еле слышно выругался, и Эвелин оказалась в его объятиях, обвив шею руками. Она сбила с головы Сэма парик, пытаясь прижаться к нему крепче, впитать его всего. Она запомнила урок, что Сэм преподал ей в экипаже, и теперь ее губы раскрылись для поцелуя без промедления. Эвелин желала поскорее насладиться его вкусом и хоть немного утолить мучавший ее чувственный голод.
Однако Сэм прервал поцелуй слишком быстро.
— Эвелин, — прошептал он, уткнувшись лицом в ложбинку под ее ухом.
Эвелин разочарованно вздохнула и попыталась вновь найти его губы, но Сэм осторожно высвободился из объятий и сделал шаг назад.
— Да, — глухо произнес он.
— Да? — переспросила Эвелин.
— Я буду вашим любовником.
Эвелин удивленно посмотрела на Сэма, не в силах вымолвить ни слова. В его глазах плясали озорные искорки, когда он осторожно убрал с лица Эвелин выбившийся из прически локон.
— Правда? — выдохнула Эвелин.
— Разве не об этом вы собирались меня попросить?
Желудок Эвелин болезненно сжался. Благопристойная сторона ее натуры подсказывала, что нужно все отрицать. И все же она не могла отвергнуть Сэма. Эвелин лишь кивнула, ибо язык отказывался ей повиноваться.
Губы Сэма изогнулись в дерзкой соблазнительной улыбке, а в глазах наконец вспыхнуло понимание и… желание.
Сердце Эвелин затрепетало в груди, точно птаха в клетке.
— Это правда, — вздохнула она и вновь хотела дотронуться до Сэма, но тот покачал головой и сделал еще один шаг назад.
— Не здесь.
— Что? — переспросила Эвелин, не совсем понимая, что происходит.
Все ее тело было охвачено огнем, и она желала, чтобы Сэм разжег его еще сильнее.
— Вы ведь просили меня хранить все в тайне, не так ли? А занятия любовью на диване средь бела дня тайными никак не назовешь, — пояснил Сэм.
Эвелин закрыла глаза. Ну конечно же, он прав. Она и сама должна была понять это. Ведь сюда может войти кто угодно. Старлинг, Шарлотта или Элоиза.
Эвелин вздернула подбородок в попытке вернуть себе хоть немного былого достоинства.
— В таком случае сегодня вечером, — высокомерно произнесла она.
Скрестив руки на груди, Сэм облокотился о край стола.
— Если уж мы собираемся сделать это, Эвелин, у меня есть кое-какие условия.
По спине Эвелин пробежал холодок. Сейчас он попросит денег.
— В этой комнате, в столовой, в экипаже — я ваш слуга. — Взгляд Сэма источал жар, и Эвелин ощутила, как отвечает взаимностью ее собственное тело. — Но в постели мы равны. Вы согласны?
Об этом Эвелин не подумала. Разве она ожидала чего-то другого? Она не знала. Понятия не имела, чего ждать. В супружеской постели она не была Филиппу ровней.
— Да, — кивнула она.
— Кроме того, я настаиваю, чтобы наше соглашение было единственным на все то время, пока мы вместе.
— Единственным? — переспросила Эвелин.
Сэм подошел к ней и взял за плечи. Его глаза прожигали Эвелин насквозь, подобно двум угольям.
— Мне нет никакого дела до списка, составленного вашими сестрами, и до указанных в нем имен. Пока мы вместе и пока один из нас не решит положить конец этим отношениям, я должен быть единственным мужчиной, разделяющим с вами постель. Это ясно?
В душе Эвелин шевельнулся гнев.
— Вы в самом деле верите, что я поступаю подобным образом постоянно?
Сэм не ответил.
Эвелин почувствовала, как заливается краской. Сэм знал ее недостаточно хорошо, чтобы дать ответ, но его подозрения обижали гораздо сильнее, чем просьба о деньгах или прямой отказ. Эвелин хотела уже сказать, что она никогда… Но слова застряли у нее на языке. Ее муж все еще жив, а то, что она собирается сделать, — прелюбодеяние, запретная связь между госпожой и слугой.
— Вы будете единственным, — пробормотала она.
Взяв Эвелин за подбородок, Сэм нежно поцеловал ее в лоб, а потом вновь отошел на несколько шагов. Кожу Эвелин закололо в том месте, где ее коснулись его губы.
Сэм поднял с пола парик, водрузил его на голову и направился к двери. А Эвелин все еще стояла на подкашивающихся ногах и смотрела ему вслед.
Сэм обернулся и отвесил поклон.
— До вечера, миледи, — вежливо произнес он, вновь приняв облик слуги.
Когда он ушел, Эвелин опустилась на диван и прижала руку к губам.
Она сделала это. Впервые в жизни пошла на поводу у собственного сердца.
Синджон предполагал, что Эвелин ждет его. Она назначила место и время их первого свидания, но спальня была пуста, когда в полночь он отворил дверь.
Синджон мучился весь день, представляя обнаженную Эвелин, ждущую его в постели. Он представлял, как приоткроются ее губы, когда она с готовностью приподнимется ему навстречу, откинув простыни и явив его взору…
Синджон поставил свечу на прикроватный столик. Волна нахлынувшего на него разочарования была такой же холодной, как и простыни на пустой кровати.
Спальня напомнила ему Эвелин. Такая же опрятная, правильная и изысканная. Трудно было представить ее тайным убежищем любовников, но именно таким местом предстояло ей стать.
Синджон представил себе эту комнату и ее хозяйку после того, как они займутся любовью. Чистые простыни смяты и влажны от пота, подушки разбросаны по полу. Воздух наполнится ароматами плотских утех. Волосы Эвелин спутаются, щеки покроются румянцем, а в глазах вспыхнет огонь удовлетворенной женщины. Ведь под маской равнодушной ко всему леди скрывалась страстная натура. Синджон видел это и даже успел попробовать на вкус.
