— Женщина осмелилась на такое? — прошептал Северн. — И Говарды тут ни при чем?
— Даю слово, что Говард даже не подозревает об этом. Повторяю: возможно, леди Энн посчитала это удачной шуткой.
Заред увидела, как краска гнева заливает лицо и шею Северна.
— Шутка? Меня выставили недотепой, жалким неудачником, а она считает это шуткой?! Даже низшие из низких и те смеялись надо мной! Мной! Перегрином! Да кто она такая! Всего лишь дочь разбогатевшего торговца, в то время как я…
Он сурово сжал губы, не вдаваясь в дальнейшие подробности. Заред встревоженно смотрела на брата.
— Где она? — прохрипел он наконец.
— Полагаю, мирно ужинает, — жизнерадостно объявил Тирл, отпуская женщину. Но та не двинулась с места.
— Я покажу ей, что значит смеяться надо мной! — объявил Северн.
— Милорд! — вскричала женщина. — Вам нельзя…
Но Северн протиснулся мимо нее и выскочил из шатра. Женщина побежала за ним, умоляя не причинять зла леди Энн.
— Что ты наделал? — прошипела Заред.
Тирл невинно улыбался.
— Пока еще сам не знаю, но, судя по вспыльчивости твоего брата, готов предположить, что сейчас будет.
Заред, не тратя времени на разговоры, помчалась за братом. Может, она еще успеет помешать кровавой расправе! Или… или не даст еще больше опозорить имя Перегринов!
Тирл бросился за девушкой.
— Я убью тебя за это! — крикнула та на бегу. Какого дьявола она поверила в то, что он устроит свадьбу леди Энн и Северна! После того как Северн предъявит обвинения Хью Маршаллу, люди станут смеяться еще громче!
Она вошла в парадный зал как раз в тот момент, когда Северн оказался у высокого стола, где сидел Хью в компании обеих дочерей. Сотни мужчин и женщин ели и пили за раскладными столами.
Заред попыталась было перехватить брата, не дать свершиться очередной глупости, но чертов Говард обнял ее за талию, зажал ладонью рот и потащил в тень. Даже оторви он ей руки, никто не заметил бы: глаза всех присутствующих были устремлены на Северна, красивое лицо которого было искажено яростью.
В эту минуту Северн не видел никого, кроме леди Энн. Не успела та опомниться, как он схватил ее за плечи и потянул на себя. Энн истерически вскрикнула, и более десятка присутствующих мужчин выхватили кинжалы и шагнули к Северну. Однако Хью Маршалл предостерегающе вскинул руки. Ему ужасно хотелось увидеть, что уготовил этот великан его дочери.
А Северн неожиданно сжал ее талию и перетащил на другую сторону стола.
Увидев, что отец не собирается ей помочь, Энн принялась сопротивляться: била Северна кулаками, лягалась, кричала. Но ей удалось лишь опрокинуть бесчисленные кубки, кувшины с вином, блюда с мясом и овощами.
— Отпусти меня! Отец, помогите!
Удостоверившись, что спектакль одобрен самим хозяином, гости снова уселись и с восторгом наблюдали за происходящим.
Подтянув Энн к себе, Северн запихнул ее под мышку и подтащил ближайшую скамью на середину зала: место, обычно оставляемое для акробатов и бродячих актеров.
— Помогите! — продолжала кричать Энн. — Умоляю, кто-нибудь, помогите!
Но никто и глазом не моргнул. Северн бросил Энн себе на колени лицом вниз, задрал все ее нижние юбки, кроме самой последней, и отвесил звонкий шлепок по упругим маленьким ягодицам.
— Это за грязь в моем шлеме, — объявил он.
Еще один шлепок.
— А это за грязь у меня на лице.
Только сейчас до присутствующих начало доходить, что именно тут происходит. Они достаточно много знали о неряхах Перегринах и брезгливой чистюле леди Энн, чтобы сообразить, к чему клонит Северн.
Первым расхохотался Хью Маршалл. Как приятно видеть унижение чересчур умной доченьки!
— И за подпиленные копья, — продолжал Северн, сопровождая шлепком свои слова. — И за мед. И за знамя.
При первых же смешках Энн перестала сопротивляться. Гнев и ненависть вытеснили страх. Она стиснула кулаки, сцепила зубы и поклялась, что не заплачет. Снесет любой позор. Ибо это и есть позор. Он не бил ее сильно: просто ушибленные места немного саднили, и от этого она еще больше злилась.
Огромный парадный зал звенел смехом. Хохотали все: гости, слуги, актеры и менестрели, дети, даже собаки принялись возбужденно лаять.
Наконец Северн одернул юбки Энн и, продолжая сидеть, поставил ее перед собой. Толпа стихла, ожидая, что будет дальше.
— Будешь знать, как издеваться над мужчинами! — назидательно объявил Северн, самодовольно улыбаясь. В этом положении глаза их оказались почти на одном уровне. Она плюнула ему в лицо.
В зале воцарилась зловещая тишина. Северн, вне себя от гнева, схватил ее за шиворот, встряхнул, но, вместо того чтобы ударить, накрыл ее губы своими.
Зрители снова стали смеяться и аплодировать, а поскольку поцелуй не прерывался, принялись одобрительно топать ногами. Энн сопротивлялась, как могла, но силы были неравны.
Отстранившись, Северн подхватил ее на руки, подошел к столу и опустил задом на почти полную тарелку отца.
— Советую получше присматривать за дочерью, — громко сказал он и пошел к выходу.
Люди снова смеялись, но на этот раз по крайней мере смеялись не над ним!
Все это время Тирл прижимал Заред к себе. Больше не приходилось затыкать ей рот и скорее всего держать тоже не было необходимости. Но он отказывался отпустить ее.
Прелестная леди Энн так и осталась сидеть в тарелке со свининой, а Северн был уже у выхода!
Заред сердито отстранилась от Тирла.
— Теперь Хью Маршалл никогда не позволит своей дочери выйти за Перегрина! — бросила она.
— Стой! — заорал Маршалл, и весь зал мгновенно затих.
Северн остановился. Рука его легла на рукоять меча. Заред подобралась поближе, готовая сражаться рядом с братом.
Северн медленно обернулся. Хью встал и толкнул назад Энн, пытавшуюся сползти со стола.
— Мне нужно кое-что сказать тебе, Перегрин.
— Я все прекрасно слышу отсюда, Маршалл.
Сотни собравшихся в зале людей боялись издать хотя бы звук. Казалось, все одновременно затаили дыхание. Неужели свирепый старик объявит войну несчастным Перегринам, чтобы отомстить за унижение дочери?!
Энн повернулась и со злобным торжеством уставилась на Северна, сложив руки на груди и упершись ногами в блюдо с тушеной капустой. Она искренне надеялась, что отец придумает для негодяя особенно жестокую казнь.
— Я желаю, чтобы ты… — начал Хью, и набрав в грудь воздуха, оглядел комнату. — Для меня будет огромной честью, сэр, если вы станете мужем моей дочери.
Раздался такой взрыв смеха, что крыша едва не обвалилась.
Заред с разинутым ртом наблюдала, как брат, гордо выпятив грудь, шагает к высокому столу. Перегнувшись через Энн, словно ее тут и не было, он оторвал ногу от жареного поросенка, уселся за стол и принялся есть.
