Графиня ди Салерно сняла с пальца вечернее кольцо с сапфиром и бриллиантом.
– Этот перстень вызывает у вас какие-нибудь ощущения? – спросила она, протягивая Рейвен кольцо.
Рейвен сложила руки и потерла друг о друга ладони. Потом зажала между ними кольцо. Закрыла глаза и, помолчав с минуту, сказала:
– Отмщение не вдохнет жизнь в мертвого.
Графиня, казалось, была сражена ее словами, но моментально оправилась.
– Я подумаю над этим, – пробормотала она.
– А кому вы хотите отомстить? – спросил ее князь Драко.
– Ответ может вас удивить.
– Надеюсь, это не я?
Графиня кокетливо посмотрела на князя:
– Разве вы причинили мне зло?
– Это что, приглашение к исповеди? – спросил Драко шутливым тоном.
– Вам не стоит беспокоиться, ваша светлость, – промолвила графиня.
– И все-таки скажите, графиня, – спросил он вкрадчивым тоном, – сделай я что-либо подобное, в чем выразилась бы ваша месть?
– Вы имеете в виду, в дополнение к тюрьме?
– Ах да! У итальянцев особый опыт по части ядов.
Белл наблюдала за ними. Хотела бы она обладать искушенностью и уверенностью графини в обращении с джентльменами. Между тем, блуждая глазами по комнате, она обратила внимание на третью блондинку, сидевшую через два стола позади них. Взгляд у нее был острый, словно кинжал.
– Лавиния Смит, моя бывшая золовка, – сказал Михаил.
– Итак, среди нас есть писатель, ювелир и прорицатель, а чем занимаетесь вы? – обратилась графиня ди Салерно к Белл.
– Спасаю жизни, – ответила Белл без колебаний. Михаил и Рейвен улыбались. Остальные округлили от удивления глаза.
– Вы врач? – спросила княгиня Регина. Белл покраснела.
– Я исцеляю растения.
– У моей сестры волшебные руки, – сказала Рейвен. – Садовая богиня обещает маленькие чудеса.
– Так вы садовник? – спросила графиня. – Или целитель?
– Вы верите в подобную чепуху, графиня? – Князь Драко повернулся к ней.
Графиня ди Салерно перевела взгляд с него на Рейвен и потом на Белл.
– Я верю, что некоторые люди наделены особым даром. Целительство – такой же талант, как мое умение создавать эскизы ювелирных изделий.
– Жаль, что у меня нет с собой чернил и бумаги, – сказала княгиня Регина. – Я прямо сейчас записала бы это для моего следующего романа.
Все засмеялись.
Лакеи убрали со столов посуду, оставшуюся после главных блюд, и подали сыры с фруктами к чаю, кофе и сладким наливкам. Оркестр заиграл вальс. Первый танец принадлежал невесте с женихом, второй – дочери с отцом.
Князь Михаил встал и подал руку Белл:
– Потанцуешь со мной?
Она проследовала с ним через зал. Согреваемая его улыбкой, Белл чувствовала себя в его объятиях подобно принцессе на балу.
– Ты танцуешь божественно, – сказал Михаил. – Его светлость посылал своим дочерям учителей танцев?
– Длинными зимними вечерами сестры Фламбо заставляли Александра помогать им практиковаться в танцах, – ответила Белл, улыбаясь. – На тот случай, если прекрасный князь пригласит нас на бал.
– Вот я и явился, – сказал Михаил. И препроводил ее к герцогу, когда кончилась музыка.
– Я всегда мечтал потанцевать с моими дочерьми, – сказал он.
– А мы годами упражнялись в ожидании этого момента.
– Ты убедилась, что его светлость действительно любит тебя?
– Я рассматриваю его предложение, папа.
Следующим ее партнером был князь Степан. Михаил танцевал с Синтией Кларк, и у Белл, когда она смотрела на них, болезненно сжималось сердце.
– Не тревожьте себя понапрасну, – сказал Степан, проследив за ее взглядом.
Потом ее пригласил князь Рудольф и, пока они танцевали, не переставал превозносить замечательные качества своего брата. Заметив, как Белл реагирует на Михаила, вальсировавшего в это время с княжной Анной, он сказал:
– Не придавайте значения обязательным танцам.
Белл отклонила приглашение Александра на следующий танец. Устав от постоянного напряжения и чувствуя тошноту, она удалилась в дамскую комнату и упала в кресло.
«Нет, я не беременна, – уговаривала себя Белл. – Тошнота, головокружение и усталость – всего три симптома».
Почувствовав себя немного лучше, она вернулась в зал, чтобы Михаил не удивлялся ее исчезновению. Поскольку ее мачеха знала о тошноте, она могла рассказать герцогу, а отец мог заподозрить причину ее увиливания. Это слово представлялось ей более мягким, чем «ложь».
Глядя на отца, танцующего с герцогиней, Белл подумала, что они с мачехой идеально подходят друг другу. Ее мать, вероятно, выглядела бы слишком хрупкой на фоне этой толпы. Или, может быть, в статусе жены Габриэль достало бы силы?
Все сестры тоже танцевали. Фэнси со Степаном обходили своих гостей, очевидно, намереваясь исчезнуть.
Белл пробежала глазами огромную комнату, ища своего князя. Ее опять затошнило, когда она заметила его танцующим со своей бывшей золовкой. Она двигалась так, будто была создана для его объятий.
Понимая, что ее одиночество бросается в глаза, Белл хотела удалиться куда угодно, лишь бы не оставаться здесь. «Никогда не паникуйте и не обращайтесь в бегство…» – вспомнила она наказ мачехи.
Она вздернула подбородок и решила бороться за своего князя. Разговор двух дам заставил ее остановиться и врасти ногами в пол. Леди Олторп, близкая подруга ее мачехи, беседовала с какой-то пожилой женщиной.
– Пруденс, я увижу вас на ленче у Рокси? – спросила леди Олторп.
– Конечно, дорогая, – ответила женщина. – Мы с Лавинией будем там.
– Что-то ее весь день не видно.
– Лавиния сейчас танцует с Михаилом. Они смотрятся идеально, не правда ли?
Леди Олторп слегка растерялась:
– В общем-то неплохо.
– Они поженятся до конца года, – заявила Пруденс. Белл готова была немедленно исчезнуть. Однако не нашла в себе сил и стала прислушиваться.
– Но я пока не видела объявления о помолвке, – сказала леди Олторп.
– Пустая формальность, – отмахнулась Пруденс Смит. – На ком еще может жениться Михаил, если не на сестре горячо любимой покойной жены?
– Вы уверены? Рокси говорила, что Михаил…
– Он без ума от Лавинии, – сказала Пруденс. – А притворяется равнодушным, чтобы заставить ее ревновать. Вы только посмотрите, как они улыбаются друг другу!
Белл перевела взгляд на Михаила, улыбавшегося блондинке, и ее обуяло желание расквасить лица обоим. Вот и четвертый признак беременности. О Боже, она носит под сердцем ребенка князя!
Внезапно рядом с ней оказался князь Виктор.
– Белл, могу я рассчитывать на этот танец?
– Извините, ваша светлость, – сказала Белл, – но я должна подняться наверх. – В ее фиалковых глазах отражалось беспокойство.
