— Как я могу быть уверена? Как я могу быть уверена в ваших намерениях.
Одним резким движением, он поднялся на ноги. Его челюсть стала твердой, как стол. Ее сердце бешено стучало, поскольку он прислонился к нему, пересекающему его ноги в лодыжках. — Вы слишком много думаете о себе. Знаете, вы не настолько неотразимы. И я всегда был равнодушен к амазонкам.
Кровь прилила к ее лицу. Она воздержалась от язвительных комментариев, которые были уже на языке. Все это время она хотела, чтобы оставил ее слугой в доме. Она должна надеяться, что он найдет ее непривлекательной.
— Превосходно, тогда, — оживилась она, — я буду счастлива остаться. Спасибо ваша светлость. Я сообщу мистеру Адамсу.
Повернувшись, она вышла из комнаты, задаваясь вопросом, неужели чувство в ее груди — это сожаление.
Прошлой ночью, когда он держал ее в руках, она решила, что он желает ее. Предполагала, что он желает ее больше, чем любую другую женщину. Независимо, сколько женщин было до нее, его чувство к ней было особенным. А там осталась его сила… способность обольстить все, что в юбке.
Но не ее.
Не меня, ради Бога.
Не имеет значения, каким неотразимым она нашло его, она сопротивлялась бы. Да. Она не попала бы в его сети. Она слишком много лет избегала ловушек мужчин. Она не попадется и теперь.
Фэллон резко остановилась на верхних ступенях крыльца и уставилась на маленькую фигурку, мешавшую ей спуститься. Свой выходной она намеревалась провести с Маргарит, рассказать ей обо всем, что случилось, ну, почти обо всем. Но вид маленьких худеньких плеч, дрожащих от слез, остановил девушку на полпути. Внезапно ее желание освободиться от нескромных перешептываний и пересудов всех в доме исчезло.
Наклонившись, она рассмотрела чумазую мордашку паренька, которому было на вид не больше десяти лет. Слезы оставляли блестящие дорожки на щеках, давно не видевших хорошего мыла. Точно один из герцогских беспризорников.
Спустившись на ступеньку ниже, она пристроилась на крыльце рядом с мальчиком, тщательно расправила юбку своего платья, и оперлась плечом о железные перила.
— Не возражаешь, если я посижу здесь немного?
Он изумленно глянул на нее и, громко шмыгая, вытер нос рукавом. Несколько минут они молча сидели бок о бок, и только крики уличных торговцев на площади нарушали тишину.
Паренек продолжал тайком бросать на нее взгляды, стараясь не поворачивать головы и не смотреть Фэллон прямо в лицо.
— Вы — та, о ком они все говорят.
Она приподняла бровь при его резком заявлении, ее пальцы сжали сумку сильнее. Одно дело подозревать, что ты являешься предметом сплетен, другое — знать.
— Я?
Он кивнул.
— Вы та, которая думает, что она мужчина.
Рот Фэллон немного искривился.
— Я не думаю, что я мужчина.
— Но вы одевались как мужчина.
— Ага.
— И позволили все думать, что это так.
Она вздрогнула и кивнула один раз.
— Почему?
Ее руки сжались вокруг коленей.
— Думаю, мне это казалось легче, чем
быть … хорошо … собой.
Он снова кивнул, не по–детски серьезно.
— Я бы хотел не быть собой.
— Почему ты так говоришь?
— Сегодня меня должны продать, — зло ответил он, свирепо глядя перед собой.
— Продать? — Фэллон покачала головой. – Нет, не может быть.
— Да, высокий хозяин уже нашел для меня место, — он сделал некрасивый жест. – Но я знаю, что это значит.
— И что же?
— Он чертовски хорошо продаст меня. Как мой дядя продал меня работному дому, когда умерла мамка. Я ни за что не вернусь туда снова. Лучше пойду на улицу.
Фэллон нахмурилась.
— Могу заверить тебя, что Его Светлость не намеревается продавать тебя.
Мальчик мятежно выпятил нижнюю губу.
— Откуда вы знаете? Вы знаете его?
Фэллон мгновение подумала перед ответом.
— Да. Я знаю его достаточно хорошо, — и девушка задумалась над своими словами. Ее щеки вспыхнули, когда она вспомнила, насколько хорошо он узнал ее. Она не видела герцога утром в его кабинете, но мысли о Доминике не оставляли ее… так же, как и воспоминания о тех волшебных руках, ласкавшіх ее тело.
Под выжидающий пристальный взгляд мальчика она прочистила горло и уточнила, пытаясь уверить его в своих словах, что было ему очень необходимо.
— Его Светлость никогда не продал бы тебя. Он — хороший человек. Добрый.
— В самом деле?
Под его вибрирующий голос она поднялась на ноги, вцепившись одной рукой в стальные перила, обрамлявшие ступеньки. Доминик стоял в дверном проеме, внимательно изучая ее. Как долго он там был?
— Хороший человек, говорите? Добрый? Как интересно услышать это от вас.
Мальчик бросал тревожные взгляды на Фэллон и герцога.
— Ерунда, — с нажимом сказала Фэллон, многозначительно глядя на Доминика. — Я только уверяла вашего молодого протеже, что вы не такой уж страшный.
— А, — он спустился на несколько ступеней. – Достаточно хороший, чтобы проводить тебя в твой новый дом, — он взъерошил пшеничные волосы паренька. – Что скажешь на это, Энди? Готов?
Лицо паренька побледнело, он умоляюще посмотрел на Фэллон. Придвинувшись достаточно близко, он ухватился своей ручкой за ее ладонь. Герцог довольно долго и пристально смотрел на них изучающим взглядом, отмечая близость мальчика и девушки.
— Может, вы хотели бы присоединиться к нам, мисс О'Рурк? После того, как мы устроим юного Энди, я могу отвезти вас, куда пожелаете, — его пронизывающий взгляд скользил по ней. – Конечно, если у вас нет планов на вторую половину дня.
— Нет, я поеду, — тихо сказала девушка, согласно кивнув, хотя совсем недавно не хотела проводить время с герцогом. Она поклялась избегать его, доказать не только себе, но и ему, что она могла быть образцовой служанкой, которая выполняла бы свои обязанности, привлекая так мало внимания, насколько это возможно. Что она не была той дурочкой, женщиной сгорающей от сильного желания к своему работодателю, к тому, кто выше ее по рангу. Она знала свое место в мире. И оно не было с ним.
***
Доминик открыто смотрел на женщину напротив него. Женщину. Это все еще злило его. Облаченная в свое серо–синее платье, она никак не давала ему привыкнуть к тому, что она — Фрэнк – его жестокоглазый камердинер с дерзким языком, одобрение которого он, что так нелогично, искал. Жестокие глаза все еще были на месте. Как и смелость… но ее она пыталась скрыть за видимым смирением.
Мальчик сидел рядом с девушкой, посылая Доминику убийственные взгляды. Конечно, предположил он. Конечно, предположил Доминик, что хотя он и спас мальчика от избиения, но, вероятно, ни один человек не вызывал у Энди доверия.
Но мальчик доверился Фэллон, интересно. Он случайно услышал их разговор. Нет, он бесстыдно подслушивал, когда обнаружил ее, сидящей на крыльце с пареньком. Ее сострадание удивило его. Почти так же, как ее поддержка. И почему она тратит впустую свой выходной на какого–то уличного проходимца?
