Барон приказал вассалам найти место для лагеря. Как только шатры барона были установлены, и перед ними выставлены штандарты с изображением золотистого грифона на темно-зелёном поле, де Понтарлье решил поделиться своими соображениями с женой.
– При подъезде к Бельфору я заметил шатры виконта де Монбельяра. Я сражался вместе с ним в ломбардийской компании.
Миранда тотчас уловила намёк мужа.
– Виконт молод и богат?
– Очень богат. Его владения расположены здесь же, недалеко от Бельфора на землях Варе. А что касается его возраста… – барон задумался. – Кажется, ему было тогда лет двадцать пять… Точно не помню.
«Значит сейчас, тридцать… – подумала баронесса. – А Матильде только пятнадцать…»
– Я отправлю к нему герольда с приглашением на ужин, – тотчас решил барон.
– Мне нужно сменить платье, да и Матильде привести себя в порядок! – всполошилась баронесса. – Персеваля поручим опекать воспитателю. Думаю, ему будет интересней прогуляться по лагерю.
…Получив приглашение барона, де Монбельяр тотчас поспешил на званый ужин. Де Понтарлье встретил виконта с распростёртыми объятиями.
– Рад видеть вас, виконт! Сколько лет прошло?!
Де Монбельяр задумался.
– Пять… Мы сражались в Ломбардии под началом Рено II пять лет назад…
Барон без церемоний похлопал виконта по плечу.
– А где же виконтесса, ваша жена? – с прицелом поинтересовался он.
– Я не женат, – признался де Монбельяр. – Отчего-то всё было не досуг.
Барон оживился.
– Позвольте, дорогой друг, представить вам мою супругу, госпожу Миранду де Понтарлье, урождённую де Софте.
Баронесса приблизилась к виконту и обворожительно улыбнулась. Тот учтиво поклонился.
Пока барон усаживал гостя за импровизированный походный стол, баронесса откинула полог, отделявший трапезную от небольшой спальни. Взору виконта предстала Матильда.
Мужчина замер. Баронесса мысленно ликовала: Матильда произвела на зрелого мужчину неизгладимое впечатление.
Действительно девушка выглядела прекрасно. Вместо модного высокого головного убора, её голову украшала позолоченная сетка, отделанная жемчугом, подчёркивающая изумительный цвет волос, что вполне было допустимо для юной особы. Её наряд состоял из двух платьев: верхнего нежно-голубого, также отделанного жемчугом и нижнего серебристого. Вырез верхнего платья казался чрезвычайно смелым, но в то же время, серебристая ткань нижнего одеяния скрывала прелестную девичью грудь.
Матильда заметила, что произвела впечатление на виконта. Она невольно улыбнулась, ибо этот умудрённый жизненным опытом рыцарь показался ей весьма привлекательным. Он был не стар, строен, хорош собой. Его длинные тёмно-русые волосы ещё не успела тронуть седина.
Барон умышленно выдержал паузу, дабы Матильда и виконт могли разглядеть друг друга. Когда же все формальности были соблюдены, благородное семейство и гость заняли надлежащие им места.
– Позвольте сделать вам небольшой сюрприз… – произнёс виконт, обращаясь к барону.
– Я заинтригован! – воскликнул отец семейства, сгорая от любопытства.
Баронесса и Матильда растерянно переглянулись.
Гость трижды хлопнул в ладоши, в шатёр поочерёдно вошли трое молоденьких музыкантов, облачённые в фамильные цвета виконта. Первый из них держал лютню, второй – виелу[14], третий – небольшую арфу.
Баронесса не сдержалась и захлопала в ладоши.
– Ах, виконт, как это прелестно! Вы знаете наверняка, как угодить дамам!
Де Монбельяр поклонился баронессе в знак признательности и взглянул на Матильду. Она улыбнулась и смущённо опустила взор…
Музыканты расположились рядом со входом в шатёр и начали играть.
Ужин прошёл в тёплой семейной обстановке. Барон был в ударе. Он шутил, вспоминал былые походы. Де Монбельяр не отставал от него и зарекомендовал себя приятным собеседником и галантным кавалером.
В конце ужина он взял у музыканта лютню и к удивлению баронессы и Матильды, запел приятным баритоном:
Вновь, Любовь, к тебе с мольбою
Обращаюсь я, влюбленный,
Мне б ничтожная отрада
Жар сердечный облегчила.
Неужели в ней отказ
Получать за разом раз!
Слишком ты, Любовь, сурова.
Мне тобой предрешено
Горе с самого начала,
Счастье мне не суждено —
Лишь отчаянье одно!
Ясно всё само собою:
Кто пленен жестокой Донной,
Горькая тому досада
Сердце мукой истомила.
Всё же, думаю подчас —
Мне страданья – не указ:
Только слова бы простого,
Иль улыбки – всё равно,
Сердце б радостно взыграло.
Если было б ей дано
Видеть, как люблю давно![15]
…Поздно ночью, когда де Монбельяр покинул гостеприимное застолье, а Матильда в сопровождении Флоранс удалилась на отдых в свой шатёр, баронесса осторожно поинтересовалась у мужа:
– Не кажется ли вам, мой друг, что Матильда сразила сего доблестного рыцаря прямо в сердце?
– Вы на редкость прозорливы, Миранда. Не будь я – барон де Понтарлье, если де Монбельяр не влюбился в нашу дочь! – с жаром воскликнул барон, разгорячённый вином.
– Думаю, не стоит делать скоропалительных выводов… А, если мы ошибаемся и это просто галантность с его стороны? – заметила баронесса.
Барон фыркнул.
– Турнир начинается послезавтра. У меня есть целый день, дабы прогуляться по лагерю. Не сомневаюсь, я увижу штандарты тех славных рыцарей, с которыми сражался плечом к плечу. И у многих из них есть сыновья. В конце концов, на Монбельяре свет клином не сошёлся. А теперь я хочу возлечь с вами на ложе…
Он приблизился к Миранде и страстно впился ей в губы.
* * *
Рано утром барон вышел из шатра. Несмотря на ранний час в турнирном лагере царило оживление.
Многочисленная прислуга, стараясь перещеголять друг друга яркостью одежд, грела воду в походных котелках для утреннего туалета своих хозяев.
Оружейники и кузнецы со всем тщанием, уже в который раз осматривали снаряжение рыцарей. Конюшие начищали специальными щётками из свиной щетины и так блестящие бока лошадей.
Ветер принёс аппетитный запах жареного мяса. Но после чрезмерного обильного ужина и бурных любовных возлияний барон не ощутил голода. В сопровождении нескольких слуг он решил пройтись по лагерю.
Недалеко от своих шатров Понтарлье увидел нескольких музыкантов. Вероятно, они не рассчитали свои силы накануне вечером и спали теперь непробудным сном в обнимку с инструментами.
