Лорду Мелверли часто приходилось признаваться самому себе, что в минуты, свободные от занятий любовью, говорить с этими женщинами было совсем не о чем. А сейчас он еще к тому же понимал, что только по вине Дэйзи ее супруг повел себя столь некрасиво. Сам маркиз всегда очень тщательно следил за тем, чтобы не проявлять своих чувств в присутствии посторонних. И тем не менее сплетни распространялись повсюду и всегда, с кем бы он ни встречался. Сохранить сердечную привязанность в тайне ему не удалось еще ни разу.
Но Дэйзи уж слишком открыто проявляла свою радость от того, что ей удалось заполучить такого любовника. Неприкрытая страстность в ее глазах, губах, в каждом движении ее тела делала их обоих легкой и доступной мишенью для сплетен. Очень скоро об их романе заговорил весь лондонский бомонд. Вполне естественно было ожидать, что рано или поздно слухи дойдут и до лорда Брэя.
А в подобных обстоятельствах даже маркиз вынужден был признать, что единственным выходом для лорда оставалось увезти жену из столицы, подальше и от сердечных волнений, и от досужих разговоров.
Но с другой стороны, не сомневался маркиз, подобный поступок неизбежно вызовет новый всплеск разговоров. Весь Мэйфер всколыхнется от слухов, сплетен, перешептываний и усмешек.
Маркиз живо представил, как все друзья, не говоря уж о врагах, начнут с издевкой посмеиваться над его неудачей и разочарованием.
Лорд Брэй не вызвал своего обидчика на дуэль — ведь это вполне могло запятнать репутацию Дэйзи. Вместо этого он просто решил увезти жену в деревню. Там, в тиши поместья, в полном уединении, она окажется вне опасности.
— Черт подери все это! — в бешенстве выругался маркиз. — Не только Летти Лесс сумела выставить меня круглым дураком, но и Артур Брэй тоже, причем даже в большей степени!
Он управлял своими новыми лошадьми с обычной сноровкой, спокойно и умело.
Утро выдалось прекрасное: ласковое солнце сияло на дорогой упряжи и ярко освещало дорогу.
Маркиз чувствовал, что просто обязан наслаждаться таким прекрасным путешествием. Однако даже лакей, сидящий рядом со своим господином, не мог не заметить, как напряженно сжаты его губы. В глазах тоже не отражалось ничего хорошего. Такое выражение глаз маркиза вызывало у каждого из его слуг ощущение, словно по спине течет струйка ледяной воды.
Маркиз молча погонял лошадей.
Примерно через два часа быстрой езды он остановился возле придорожной гостиницы, чтобы сменить лошадей — там его ожидала свежая пара.
Пока выпрягали одних и запрягали других, маркиз зашел в гостиницу и заказал стакан домашнего сидра. От вина, предложенного хозяином, он отказался. Он вообще отличался умеренностью и скромностью и в еде, и в напитках.
Наконец лошадей сменили, и фаэтон вновь отправился в путь. Держа в руках поводья, маркиз задумался о своей прекрасной конюшне в Мелверли-Холле. Туда он попадет примерно через полтора часа.
Секретарь рано утром отправил в имение посыльного, чтобы оповестить слуг о скором приезде хозяина.
Был уже почти час дня, когда маркиз свернул с главной дороги. Неожиданно ему пришлось резко натянуть поводья и остановиться. Проехать дальше было невозможно.
Впереди на дороге, прямо перед ним большой тяжело нагруженный почтовый дилижанс упал и перевернулся, перегородив дорогу.
Испуганные лошади бились, пытаясь вырваться из упряжи, и еще больше ранили сами себя безумным метанием в острых оглоблях.
На другой стороне дороги, перекосившись, стояла деревенская повозка со сломанным колесом.
А между почтовым дилижансом и повозкой, на самой середине дороги, застряла небольшая двуколка, запряженная пони, причем бедное животное лежало на земле.
Из дилижанса доносились крики пассажиров, лошади бились и ржали, и вся сцена представляла собой сплошной хаос.
Маркиз немедленно отдал поводья лакею и спрыгнул на дорогу. Первым делом предстояло навести здесь порядок.
Он приказал нескольким откуда-то появившимся крестьянам срочно освободить лошадей почтового дилижанса.
Двое других получили распоряжение выпрячь лошадь из повозки.
Затем молодой человек не без труда помог кричащим и плачущим пассажирам дилижанса выбраться из перевернутого экипажа.
Одна из женщин была серьезно ранена, поскольку, когда дилижанс перевернулся, она оказалась внизу, а на нее упали остальные сидящие.
Маркиз отправил за доктором мальчишек, с интересом наблюдавших за всем происходящим, благо самый старший из этих любопытных с гордостью заявил, что знает, где живет доктор. Маркиз дал умнику шиллинг и велел бежать во всю прыть.
Довольный столь щедрым подарком, мальчишка убежал. Маркиз же внимательно посмотрел вокруг.
Люди, только что освободившиеся из почтового дилижанса, удрученно и растерянно стояли у края дороги. Они даже и не пытались разобрать свой багаж, который когда-то помещался на крыше кареты, а теперь беспорядочной кучей валялся в грязной канаве. На некоторых чемоданах и коробках открылись крышки, и выпавшие вещи лежали прямо на дороге.
Маркиз обратился к пострадавшим с предложением разобрать свои сумки, коробки и чемоданы, а потом посмотрел на двуколку, запряженную пони.
Возле нее на земле сидела молодая девушка, почти девочка, и непрерывно гладила свою неподвижно лежащую маленькую лошадку.
Маркиз подошел. Девушка подняла на него глаза, и он не мог не заметить, насколько она хороша.
— Мне кажется… мой пони… мертв, — растерянно и тихо произнесла она.
Маркиз наклонился и сразу понял, что девушка абсолютно права.
Пони был очень-очень стар.
Когда дилижанс столкнулся с повозкой, колесо повозки сломалось и ударило пони с силой, вполне достаточной, чтобы его убить.
Впрочем, успокоил себя маркиз, этому животному и так жить оставалось не слишком долго.
Но для девушки, все еще продолжавшей гладить шею своего друга тонкими длинными пальцами, его гибель явно стала трагедией.
— Мне очень жаль, — негромко произнес маркиз, — но боюсь, что мы уже ничем не сможем ему помочь.
— Как вы думаете, может быть… его можно… хотя бы похоронить? — робко поинтересовалась девушка.
— Полагаю, это вполне можно организовать, — уже более уверенно ответил маркиз. Он обратил внимание, что рядом с почтовым дилижансом продолжают стоять праздные зеваки — окрестные жители. Лошади, к счастью, успокоились, так что следить за ними уже не было необходимости.
— Вот здесь мертвый пони, — обратился маркиз к одному из стоящих, — и хозяйка хочет похоронить его. Не знаешь ли ты, где это можно сделать?
