алой розы. Она выглядела юной и немного растерянной, хоть и находилась в отчем доме. Ему очень хотелось по-настоящему обнять ее, предложить помощь там, где о ней не просили и где в ней не было нужды. Что-то сжалось в его груди — только раз, мимолетом, — прежде чем он прогнал это чувство и похоронил под грудой резонов, доказывавших невозможность инстинктивных побуждений, потакать которым было глупо.
Он обратился к лакеям.
— Рид!
Когда-то Рид служил у него солдатом. Это был нескладный детина, высокий и такой худой, что ливрея висела мешком на его узкой груди. Руки и ноги были слишком велики по сравнению с телом, острые локти и колени придавали ему вид цапли, но глаза на некрасивом лице излучали ум и смекалку.
Рид кивнул, получив и поняв команду без дальнейших пояснений, дернул подбородком в сторону Хатуэя, юноши девятнадцати лет, и, когда мисс Пиклвуд повела Фебу прочь, оба парня двинулись за ними следом.
Подопечная капитана на ходу бросила что-то насчет мужского гнета, и Тревельон спрятал улыбку.
— Капитан… — Голос герцога заставил его спрятать улыбку подальше.
Уэйкфилд кивнул, предлагая пройти в глубь дома, где находился его кабинет, прежде чем повернуться и проследовать в указанном направлении. Тревельон последовал за хозяином.
Уэйкфилд-хаус относился к числу самых больших частных резиденций Лондона, и коридор, по которому они шли, был бесконечным. Нога Тревельона совсем разболелась, прежде чем они добрались до кабинета герцога, миновав по пути небольшую статую, двери малой библиотеки и гостиной. Кабинет был хоть и небольшой, но уютный и со вкусом отделанный: темное дерево и пушистый ковер, яркий, как россыпь драгоценных камней.
Уэйкфилд закрыл за ними дверь, прошел к огромному письменному столу и сел. В обычных обстоятельствах Тревельон не посмел бы сидеть перед его светлостью, но сегодня соблюдать табель о рангах не было возможности, поэтому неуклюже плюхнулся на один из стоявших перед письменным столом стульев. Как раз в этот момент в дверь постучали и вошел Крейвен.
Внешне слуга напоминал ходячее пугало: высокий, худой, неопределенного возраста — ему можно было дать и тридцать, и шестьдесят. Он числился камердинером герцога, но Тревельон очень скоро понял, что это далеко не просто камердинер.
— Ваша светлость, — произнес Крейвен.
Уэйкфилд кивнул вошедшему.
— Леди Феба.
— Понимаю. — Камердинер плотно закрыл за собой дверь и подошел к письменному столу, но не сел, а остался стоять.
Герцог и слуга воззрились на Тревельона.
— Четверо мужчин на Бонд-стрит, — сообщил тот.
Брови Крейвена поползли вверх так, что едва не скрылись под волосами. Уэйкфилд вполголоса выругался.
— Бонд-стрит?
— Да, ваша светлость. Я застрелил двоих, раздобыл лошадь и умчал леди Фебу прочь от опасности.
— Они что-нибудь говорили?
— Нет, ваша светлость.
— Проклятье!
Крейвен деликатно кашлянул.
— Мейвуд?
Уэйкфилд нахмурил брови.
— Разумеется, нет. Он же не лишился рассудка!
Слуга фыркнул.
— Его светлость проявил исключительную настойчивость в своем желании приобрести ваши земли в Ланкашире, ваша светлость. Не далее как вчера мы получили очередное письмо, составленное в весьма неучтивых выражениях.
— Этот болван думает, будто я не знаю, что у нас там залегает угольный пласт. — Уэйкфилд брезгливо скривился. — Никак не возьму в толк, почему он помешался на угле.
— Полагаю, он думает, что уголь может быть топливом для больших механических машин, — заметил Крейвен, внимательно разглядывая потолок.
— Вот как? — Похоже, Уэйкфилд даже на минуту растерялся.
— Кто такой Мейвуд? — спросил Тревельон.
Герцог взглянул на него.
— Виконт Мейвуд, мой сосед в Ланкашире и слегка не в себе. Несколько лет назад он прожужжал мне все уши — о чем бы вы думали? О репе.
— Чокнутый или нет, однако многие слышали от него угрозы в адрес вашей светлости, — осторожно напомнил Крейвен.
— Мне, угрозы адресовались мне, а не моей сестре, — возразил Уэйкфилд.
Тревельон, растирая правое бедро, пытался соображать.
— И как нападение на вашу сестру помогло бы ему в этой затее с углем?
Уэйкфилд махнул рукой.
— Да никак.
— Ваша светлость, нападение на леди Фебу ему бы не помогло, — тихо заметил Крейвен, — однако они могли похитить ее и удерживать до тех пор, пока вы не согласитесь продать землю, а что еще хуже, силой заставили бы ее выйти за его сына…
— Наследник Мейвуда уже женат! — рявкнул Уэйкфилд.
Крейвен покачал головой.
— Нет. Он хотел жениться на девице-католичке, но, как я понимаю, это не признается англиканской церковью. Под этим предлогом Мейвуд объявил брак недействительным.
При одной лишь мысли, что Фебу могут заставить выйти замуж без любви, Тревельон стиснул зубы.
— Неужели Мейвуд настолько безумен, чтобы предпринять нечто подобное, ваша светлость?
Глубоко погрузившись в размышления, Уэйкфилд откинулся на спинку стула, взгляд его был прикован к лежавшим на столе бумагам. Внезапно он хватил кулаком по столу, да так, что подпрыгнула чернильница.
— Да, да, вполне возможно, что Мейвуд окончательно выжил из ума — он вообще с головой не дружит. Проклятье, Крейвен, я не допущу, чтобы из-за меня Феба подвергалась опасности.
— Разумеется, ваша светлость, — спокойно согласился слуга. — Прикажете мне заняться этим делом?
— И немедленно! Мне нужны факты, прежде чем я начну принимать какие-то меры, — распорядился Уэйкфилд.
Тревельон осторожно вытянул ногу и заметил:
— Но нам не следует сбрасывать со счетов и других подозреваемых. Возможно, за попыткой нападения стоит вовсе не Мейвуд.
— Вы правы. Крейвен, обратитесь к Пинкертонам: потребуется провести расследование.
— Непременно, ваша светлость.
Уэйкфилд вдруг пронзил Тревельона взглядом.
— Благодарю вас, капитан, вы сегодня спасли мою сестру.
Тот кивнул.
— Это мои обязанности, ваша светлость.
— Да. — Герцог испытующе взглянул на его ногу. — Вы сможете продолжать их выполнять в таком состоянии?
Тревельон замер. У него имелись сомнения, но он опасался говорить о них вслух. Разумеется, он был недостаточно хорош, чтобы охранять леди Фебу.
— Да, ваша светлость.
— Вы так уверены?
Тревельон твердо взглянул герцогу в глаза. Почти двенадцать лет он командовал драгунами его величества и никогда ни перед кем не отступал.
— Как только я пойму, что не способен выполнять свои обязанности, подам в отставку прежде, чем вы мне об этом скажете, ваша светлость. Даю слово.
Уэйкфилд кивнул.
— Очень хорошо.
— С вашего позволения я хотел бы назначить Рида и Хатуэя на постоянное дежурство подле леди до тех пор, пока мы не установим, откуда исходит опасность, и не устраним ее.
— Здравая мысль. — Уэйкфилд встал, но тут раздался стук в дверь. — Войдите!
Дверь распахнулась, и вошла Пауэрс, горничная леди Фебы, миниатюрная брюнетка, любительница сооружать затейливые прически и носить яркие платья с вышивкой, надеть которые не погнушалась бы и принцесса.
Девушка профессионально присела в реверансе и заговорила превосходно поставленным голосом,
