Ознакомительная версия.
Годы шли. Умерла королева-мать. Скончался и Генрих VII, родоначальник династии Тюдоров на троне Англии. Королем стал его сын – златокудрый семнадцатилетний Генрих VIII. Он тут же возвысил всех, кто оказался в опале при его отце, и Чарльза Брэндона в том числе. Катерину Арагонскую также. Молодой юноша-король давно имел интерес к рыжеволосой, сероглазой испанке и обвенчался с нею при первой же возможности. Потом последовала пышнейшая коронация: Генрих стал королем Генрихом VIII, а Катерина Арагонская – его королевой.
Началась новая эра, время торжеств, балов и веселья. Огромная казна, оставшаяся после прижимистого Генриха VII, дала юноше-королю возможность ослепить мир невиданным ещё блеском придворной жизни. Теперь не побывать при дворе считалось зазорным, а Генрих словно стремился показать миру, что подобного царствования Англия ещё не знала. Увеселения чередовались со зрелищами, охотами... и казнями. Ибо Генрих поспешил послать на плаху двух ближайших советников своего отца, о заступничестве за которых просил сына умирающий король. Но Генрих быстро забыл об этом, как забыл и настойчивые просьбы родителя не жениться на вдове собственного брата, ибо ещё ранее старый король разочаровался в союзе с Испанией. Но Генриху нравилась Катерина, и теперь, когда над ним не тяготела власть отца, он намерен был поступать лишь так, как ему угодно.
При дворе веселились. На турнирах королева Катерина и принцесса Мэри с разукрашенной трибуны рукоплескали победам короля Генриха, когда он сражался с Чарльзом Брэндоном, Эдвардом Говардом, сыном леди Гилфорд Генри и другими блестящими молодыми людьми, неизменно выходя победителем. А фейерверки, а охоты, а катания под музыку по Темзе в ночи полнолуния! Принцесса Мэри была счастлива в водовороте придворных празднеств и твердила, что, когда станет королевой Кастильской, непременно заведет при своем дворе подобные развлечения.
Но опять же, стоило Чарльзу Брэндону свистнуть под окошком, и принцесса бежала к нему, как собачонка. Гилфорд сердилась, её мучили предчувствия. Но что она могла? Король баловал младшую сестру до невозможности, королева всячески ей потакала, и никто не задумывался, почему почти член королевской семьи Чарльз Брэндон так много внимания уделяет младшей принцессе. По крайней мере, не считали это чем-то, достойным внимания. И хотя брак Чарльза с Анной Браун был уже аннулирован, при дворе знали, что не за горами его женитьба на немолодой, но невероятно богатой вдове леди Маргарет Мортимер. Что же касается Мэри, то ей позволялось и прощалось все, она была такой хорошенькой, очаровательной, веселой... Даже чопорная королева Катерина смотрела сквозь пальцы на её ребяческие выходки. Это-то попустительство королевы и привело к трагедии.
Была зима. Мэри ещё затемно велела залить парковые дорожки водой, и забавлялась утром, завлекая на скользкие дорожки придворных, хохотала, видя, как они падают, как поднимаются, потирая ушибленные места. Леди Гилфорд никак не могла её угомонить и, хотя уже было время идти на занятия, Мэри всячески увертывалась от неё, убегала, а потом опять издали звала кого-то к опасному месту, показывая из мехового отворота «своей Мег» маленький кулачок. В конце концов, леди Гилфорд не выдержала и, сказав Мэри, что та у нее еще поплатится, удалилась в сторону серых стен Гринвичского дворца.
Ах, если бы она тогда не ушла...
Буквально через полчаса в покои влетела Мэри, бледная как полотно.
– Я очень плохо себя чувствую! – заявила она на ходу, скидывая плащ, башмаки и забираясь под одеяло. – У меня болит живот. И дерет горло. И темнеет в глазах. Вели меня не беспокоить!
Леди Гилфорд сразу поняла, что что-то случилось. И, расспросив перепуганных фрейлин, сама испугалась не на шутку.
Оказывается, Мэри увидела идущую после полуденной мессы королеву Катерину в сопровождении её дам и камеристок. По случаю мороза все они были закутаны в тяжелые меховые плащи и двигались так осторожно и медленно, что Мэри решила подшутить над ними.
– Кэт! – закричала принцесса, фамильярно зовя королеву, – Кэт, моя милая Кэт, иди сюда, я тебе что-то покажу.
Ее подружка, фрейлина леди Попинкорт, попыталась было остановить Мэри, испугавшись её дерзости, но Мэри лишь толкнула её в снег и ещё громче позвала Катерину.
Дамы приближались очень осторожно, окружив и поддерживая королеву, и Мэри уже было решила, что они заметили подвох, когда Катерина вдруг поскользнулась и стала падать. Она попыталась удержаться, схватившись за свою камеристку, испанку де Салиас, но та задела ещё кого-то, сбив с ног, и этим окончательно толкнула на скользкий спуск королеву.
Как они падали, как катились по мерзлой земле! Под горкой образовалась настоящая куча-мала из вопящих, запутавшихся в шубах и брыкающихся в юбках придворных дам. Королева оказалась в самом низу, лежала тихая и бледная, без кровинки в лице.
А Мэри хохотала как сумасшедшая. Лишь когда к ней подскочила испанка де Салиас и с размаху отпустила пощечину, она опешила.
– Аура! Идиотка! Карамба! – путая английские и испанские слова, кричала де Салиас в лицо растерявшейся принцессе. – Королева беременна! Если с ней что-то... Карамба! Да я сама сожгу тебя!
Она бросилась помогать дамам поднять странно притихшую Катерину. Теперь Мэри испугалась, сжалась, втянув голову в плечи. А королева вдруг болезненно застонала, потом заплакала и стала читать молитву. И Мэри, поняв, что наделала, со всех ног кинулась прочь, решив прибегнуть к своему излюбленному методу – к симуляции, надеясь, что, если скажется больной, её накажут не слишком строго.
Но леди Гилфорд понимала, что после выходки Мэри мало что могло спасти, хотя из-за страха принцесса действительно выглядела больной, даже покрылась нервной сыпью.
Вскоре они узнали, что самое худое случилось: королева выкинула. Потерять первенца, наследника престола, продолжателя династии... Да ещё и неизвестно, будут ли после первого срыва у Катерины дети. А это уже политика. К тому же и искреннюю любовь короля к супруге нельзя сбрасывать со счетов.
Гринвич притих. Придворные разбились на группы. Как-то незаметно из апартаментов принцессы исчезло всё окружение. В холодном темном покое с Мэри остались лишь леди Гилфорд да притихшая резвушка Джейн Попинкорт. Но когда уже вечером в переходах послышалась тяжелая поступь короля, Джейн не выдержала, шмыгнула куда-то, как мышка. Только Гилфорд осталась стоять подле ложа принцессы, слышала, как та всхлипывает и шепчет молитвы, накрывшись с головой одеялом.
Король вошел мрачнее тучи. Глаза сузились, выбритые щеки подрагивают, маленький рот стал жестким. Не спуская глаз с кровати, где сжалась в комочек сестра, он жестом выслал гувернантку.
Ознакомительная версия.
