Между ними существовало очевидное влечение, которое вспыхнуло сразу и страстно, заставив Кейтлин испытывать такие чувства, какие ей не доводилось испытывать раньше. Один поцелуй Александра МакЛина превратил её в трепещущее средоточие пылкой страсти. Хуже того, это вызывало такую же зависимость, как шоколад; и она обнаружила, что всё больше и больше ищет его поцелуев, всё больше и больше рискуя, чтобы привлечь его внимание, провоцируя его не меньше, чем он — её, пока оба они не оказались опасно близки к тому, чтобы переступить черту, которая должна была бы их предохранять.
Странно, но именно с воспоминаниями об этих поцелуях Кейтлин боролась пуще всего. Каждую ночь она закрывала глаза, и ей снились они — жаркие, страстные, решительные и…
Нет. Всё это в прошлом. Она закрыла дорожную сумку, затем поставила её рядом с маленьким кожаным чемоданом:
— Ну, всё! Я всё уложила.
Майкл посмотрел на чемодан:
— Здесь у тебя тоже одежда?
Мэри нахмурилась:
— Уж не думаешь ли ты, что она могла сложить все свои платья и наряд для верховой езды в одну дорожную сумку? Помоги теперь Кейтлин донести вещи до вестибюля. Герцогиня послала за Кейтлин собственный экипаж, и он будет здесь с минуты на минуту.
Роберт схватил дорожную сумку и вышел из комнаты, говоря через плечо:
— Готов поспорить, что лошади окажутся комплектом первоклассных скакунов.
Уильям подхватил кожаный чемодан, как будто он ничего не весил, вскинул его на плечо:
— Я тоже хочу посмотреть на лошадей.
Широко ухмыляясь, Майкл засеменил к двери:
— Кейтлин, мне сказать маме, что ты скоро спустишься?
— Да, пожалуйста. Я только проверю, ничего ли я не забыла.
— Прекрасно. — Он подмигнул и вышел.
Мэри задержалась у двери:
— Ты будешь писать, так ведь?
— Каждые три дня.
Мэри вздохнула:
— Думаю, что будешь. Мне так хотелось поехать с тобой. — И с тоскливым видом она тоже вышла.
Кейтлин взяла своё блёклое шерстяное пальто и толстый шарф. Она наденет всё это со своими благоразумными ботинками, а когда через два дня они приедут в замок Бэллоч, она сделает остановку и переоденется в свои более модные, но не менее тёплые пальто и башмаки.
Она в последний раз окинула взором свою комнату. Затем, довольная тем, что ничего не забыла, она вышла, закрыв за собою дверь.
Ох, девчоночки, никогда не верьте мужчине, который говорит, что он умеет хранить секреты.
Три дня спустя Кейтлин отдёрнула кожаные занавески, закрывавшие окно кареты. Внутрь немедленно ворвался холодный ветер, и она поёжилась, поглубже закутавшись в своё тяжёлое шерстяное пальто и понадёжнее подоткнув каретный плед вокруг своих ног. Благодаря толстым шерстяным покрывалам и грелке для ног у её ступней, холод чувствовали только щёки и нос.
Она никогда не путешествовала с такой роскошью, но поездка всё равно оказалась утомительно долгой. Расплатой за комфортность кареты была её медленная скорость.
Для кого — то лишний день в дороге окупился бы чистой роскошью кареты, но Кейтлин обнаружила, что всё время мысленно подгоняла экипаж вперёд, пока он тащился вдаль, выбирая свой путь на разбитой, изрытой глубокими колеями дороге. Казалось, они останавливаются в пути у каждого постоялого двора; в такие моменты она не могла помочь, а только поражалась предложениям подогретого лимонада, сыров или хрустящего хлеба, и тому, как слуги наполняли горячими углями грелки для ног на каждой остановке; и всё же она очень устала от постоянного сидения. Она мечтала скорее уже добраться до места!
Она повернулась к своей спутнице, служанке, которую герцогиня прислала к услугам Кейтлин, чтобы быть её компаньонкой в дороге:
— Муйрин, сколько ещё нам ехать до Замка Бэллоч?
Муйрин, худая костлявая женщина, одетая в традиционное чёрное одеяние прислуги и закутанная в толстое пальто, открыла глаза и бросила сонный взгляд за окно:
— Мы почти приехали, мисс. Ещё час, может два.
— О, надеюсь. — Кейтлин потёрла свои бёдра. — Я уже устала от этого сидения.
— Вы, может, и устали, но вы ещё порадуетесь, что ехали дополнительное время. Если бы его не было, вы приехали бы в Замок Бэллоч вся в синяках, голодная как волк и холодная как сосулька.
Кейтлин выдавила улыбку:
— Конечно, вы правы. Просто я беспокойная.
Муйрин устроилась поудобнее в своём углу:
— Тогда поспите немного, мисс. Вы будете лучше себя чувствовать, когда мы доедем. — Она тут же закрыла глаза и уже через несколько минут захрапела.
Доводы служанки нисколько не успокоили душу Кейтлин, и она продолжала с тоской глазеть в окно. Теперь дорога вела строго на север, воздух по мере движения становился всё более холодным, пейзаж — всё более диким и прекрасным. Она дрожала и желала, чтобы ей не пришлось переодеваться в свои более модные пальто и полуботинки на последней остановке перед их прибытием.
Через час дорога стала набирать крутизну, огибая зеленовато — коричневые холмы и обтекая берега красивого озера, с серебристо — серыми подмороженными камнями по сторонам. Воды его были глубокими, глянцево — синими, окрестные холмы — скалистыми и покрытыми травой серо — лилового цвета. Заключённая между двумя пригорками высилась истёртая гора, которая отражалась в озере своей заснеженной верхушкой.
Ощущение глубокого прочного мира постепенно овладевало Кейтлин, и она заулыбалась. Это ощущение удивило её; она как будто бы возвращалась домой. А почему бы и нет, ведь её бабушка жила всего в полуднях езды на лошади отсюда, на дальнем берегу озера. В детстве Кейтлин провела много дней, восхищаясь похожими холмами, когда они с Трионой сочиняли истории о легендарной семье МакЛинов.
Бабуля была зачарована МакЛинами, отчасти из — за того, что из её дома был виден замок МакЛин. Отчасти же из — за любопытства, вызванного проклятием МакЛина. Кейтлин тоже была любопытна — или тогда была любопытна, напомнила она себе строго. Пришла пора забыть те глупости; никогда больше она не увидит порочного и распутного Александра МакЛина, что и к лучшему.
Муйрин зашевелилась, затем потянулась и подалась вперёд, чтобы подавить зевок, глядя поверх плеча Кейтлин в окно на вид вдалеке:
— А, мы почти приехали.
— Отлично! Я никогда не бывала в настоящем замке.
— Вообще — то это не совсем замок. Её светлость говорят, что это «замковая усадьба», то есть усадьба, замаскированная под замок каменной кладкой и тому подобными вещами. — Муйрин покачала головой. — Что эти господа подумают вблизи?
