Элисон недоверчиво уставилась на кольцо. Это было то, о чем она мечтала, на что надеялась, – зримый знак, что он предъявляет на нее права перед всем миром. Слова любви и поцелуи также в точности соответствовали тому, как она себе их представляла. Тогда почему все кажется таким неправильным?
Элисон подняла широко распахнутые глаза на лицо Алана.
– Оно прелестно, Алан, но только жена может принимать такие дорогие подарки. Прости меня, если я слишком непонятлива. Разве ты не сказал, что собираешься жениться на Люсинде?
Алан вытащил кольцо из коробочки и попытался надеть ею на палец девушки, но она крепко сжала кулачок. Он чмокнул ее в нос.
– У меня нет выбора, Элисон. Титул требует законных наследников. Так было испокон веков. Но разве брак сделал бы нашу любовь сильнее? Ты будешь моей женой во всех отношениях, кроме имени. Надень кольцо, любимая, не упрямься.
Наверное, она и вправду очень глупа. Почему другие знают свое место, а она нет? Раз она родилась вне брака, видимо, такая же участь ждет и ее детей. Такова неумолимая логика событий.
Боль прожгла Элисон до самого сердца, оставив в груди только пепел.
– Я потрясена вашей щедростью, сэр. А теперь прошу извинить меня.
Она повернулась и зашагала по коридору, не заботясь о том, следует он за ней или нет. Боль освещала ей путь, боль помогала переставлять ноги и высоко держать голову. Что ж, ей понадобилось слишком много времени, чтобы повзрослеть, но теперь ее глаза широко открыты.
Спустя шесть недель тот вечер казался не более чем полузабытым кошмаром, слишком нереальным, чтобы помнить его по всех деталях. Реальностью был холодный серый туман, впитавшийся в ее шерстяной плащ и повисший на ресницах. Поток слез, которые она, не смогла сдержать, хлынул, когда полированный гроб скользнул в каменную гробницу и скрылся навеки.
Сдавленное рыдание сорвалось с ее уст, когда викарий торопливо произнес последние слова. Он спешил закончить церемонию, прежде чем усилится дождь. В его голосе не было ни любви, ни сочувствия – и Элисон попыталась найти утешение сама. Дед любил ее, и она хотела, чтобы он был счастлив. Теперь он на небесах, где нет ни болезней, ни печалей. Теперь он вместе с бабушкой взирает на нее сверху. Нужно не скорбеть о его уходе, а радоваться за него.
Слезы, однако, продолжали струиться по щекам. Смерть деда оставила ее совсем одну на белом свете, не считая незнакомца, которого поверенный представил ей как нового графа. Элисон понимала, что жалеет себя, но не представляла, как будет жить дальше без дедушки.
Он всегда был рядом, когда она нуждалась в нем. Элисон могла прибежать к старому графу с ушибленным локтем или поцарапанной коленкой, даже когда он принимал важных гостей, разодетых в шелка и бархат. Из каждой поездки он привозил ей книги. Они обсуждали их, коротая вечера у камина после смерти бабушки. Он был суровым человеком, но это не мешало ему нежно любить своих близких.
Элисон не могла больше сдерживать рыданий. Зажав рот затянутой в перчатку ладонью, она круто повернулась и чуть ли не бегом направилась к дому. Плевать она хотела на облаченную в черное компанию, старательно избегавшую ее. Лишь слуги, вынужденные держаться на почтительном расстоянии, осмелились предложить ей свое утешение.
Алан Тремейн рванулся следом за ней, но мать поймала его за руку и с сердитым шипением удержала на месте. Наследник покойного графа, Александр Хэмптон, наблюдал за этой сценой со скучающим видом. Впрочем, это не помешало ему отметить, что незаконнорожденная внучка его предшественника обладает соблазнительной фигуркой и что юный щеголь, по всей видимости, уже успел отведать ее прелестей. Это навело его на интересные мысли. Учитывая, что ему придется торчать в этой дыре, пока дела с наследством не будут улажены, свежее личико придется весьма кстати. Оно поможет ему развеять скуку. А если она достаточно хороша, он позволит ей остаться в доме и согревать его постель в те немногие ночи, когда ему придется возвращаться в это забытое Богом место по делам.
Не подозревая о планах кузена относительно ее, Элисон тщательно смыла холодной водой следы слез, прежде чем спуститься вниз для встречи с поверенным. Верная Хетти ахала и суетилась вокруг нее, отряхивая промокшую одежду и поправляя прическу. Утром, собираясь на похороны, Элисон уделила своему туалету очень мало времени. Ее ненапудренные волосы, собранные в тяжелый узел на затылке, и унылое траурное платье свидетельствовали о полном безразличии к своему внешнему виду.
Гостиная была полна гостей, воздающих должное закускам и напиткам, которые разносили на подносах слуги. Многие приехали из Лондона с намерением остаться на ночь. У графа было много друзей, занимавших важное положение в правительстве и обществе, но Элисон почти никого не знала. Большинству она была представлена, когда они появлялись у них в доме, но ни один не пожелал узнать ее ближе, и она платила им тем же. Ей вполне хватало деда.
Пригладив волосы и набросив на плечи шаль, Элисон направилась в кабинет, где ее ждал поверенный. Как это часто бывает, она никогда не задумывалась, что с ней станет, если что-нибудь случится с дедом. Теперь же тревога и сомнения закрались ей в душу. Она знала, что не имеет законного права на дом, который называла своим почти девятнадцать лет. Все остальное ей предстояло выяснить.
Кроме поверенного, пожилого джентльмена в очках, в комнате находился еще один человек – ее новоявленный кузен. Бросив на него беспокойный взгляд, Элисон опустилась на стул. Высокий и надменный, он был одет по последней французской моде в длиннополый камзол, бархатные бриджи, шелковые чулки и пышные кружева. Элисон впервые видела такой парик и с трудом удерживалась, чтобы не глазеть на шелковую ленту, обмотанную вокруг воротника и завязанную спереди бантом. Она слышала, как дед презрительно называл эти новомодные парики «макаронами», и почему-то решила, что новый граф удостоился бы от него не слишком лестной характеристики.
Пожилой джентльмен за столом слегка кашлянул. Элисон вспыхнула и чопорно сложила руки на коленях. Опять она витала в облаках! Сколько раз ее предупреждали, что нельзя предаваться мечтам; но куда приятнее отправиться в мысленное путешествие, чем заниматься каким-нибудь скучным делом. Элисон попыталась сосредоточиться на юридических терминах, коими изобиловала речь поверенного, но из этого ничего не вышло, поскольку многих слов она просто не понимала.
Вместо этого она наблюдала за тем, как поверенный то и дело потирает пальцами висок – бросая на нее взгляды, чтобы убедиться, что она слушает, – или как-то иначе проявляет свою растущую нервозность. Сдавленный звук заставил ее украдкой взглянуть на кузена, и она поразилась выражению ярости, исказившему его надменные черты. Он побагровел и, казалось, вот-вот лопнет. Взрыв не замедлил последовать.
