Ознакомительная версия.
Но Юстиниан был уже болен, и Юста вскоре осталась полной сиротой, потому что мать потеряла в раннем детстве. Девушке пришлось уехать к бабушке, у которой были целых две виллы на Неаполитанском побережье — у Геркуланума и ближе к Стабиям, обе получены по наследству и обе по наследству же переходили в будущем Юсте. Было решено, что в начале лета Порций приедет за невестой и ее бабушкой — Юлией Кальпурнией Пизонией — и увезет их в Рим на свадьбу.
Но сначала Порция задержали неотложные дела, потом умер император Веспасиан, на престол вступил его старший сын Тит, тоже Флавий Веспасиан, потому Порций выбрался в Помпеи только перед самыми идами августа, почти ко дню Геркулеса. Где же праздновать праздник Геркулеса, как не в посвященном ему городе Геркулануме близ Везувия? Заодно и Вулканалии там проведет…
Порций совсем не задумывался о самой женитьбе, ему хватало забот и без этого. Жена — наследница огромных состояний и роскошных вилл? Прекрасно. Красавица? Вот это хуже, потому что на серую мышку не позарится никто, а вот к красавице в Риме найдется кому проявить интерес.
Девушка тоже из Рима, но там Порций никогда не встречался с Юстой (а может, и встречался, но не запомнил), плохо помнил ее отца Юстиниана и вовсе этим всем не интересовался. Он был готов выполнить решение отца, потому что умел обуздывать сердце, не то что его друг, потерявший все из-за сердечного пристрастия. Нет, Порций спокойно уехал из Помпей в Рим и не вспомнил о красавице Лидии, поскольку этого требовал отец. Может, и вспоминал, но не предпринимал никаких шагов, никому не жаловался и не страдал. Даже самые красивые женщины не стоят того, чтобы ради них терять право на наследство.
Теперь так же спокойно был готов соединить свою судьбу с той, которую никогда прежде не видел и которой совсем не интересовался.
Вот такого молодого человека ждали в Помпеях…
В Риме, особенно среди богатых и знатных родов, брак был предприятием деловым, мало кого интересовали чувства будущего супруга, а уж девушки тем более. Она должна иметь хорошую репутацию, хорошую родословную и желательно хорошее приданое.
У Юсты первое, второе и третье было не просто хорошим, а отличным. Со стороны отца она получила просто доброе имя и деньги, а вот со стороны матери все сразу — знатность двух родов, пусть не патрицианских, но есть такие плебейские роды, до знатности которых многим патрициям далеко, огромное состояние, выражавшееся в земле, виллах, домах, рабах, виноградниках, кораблях… просто деньгах… проще было сказать, что не могла наследовать Юста. Хотя ни Юстиниан, ни сама девушка этого не выпячивали. Зачем? Отец, потому что между ним и тещей все время шла невидимая миру борьба за Юсту, а сама Юста просто не придавала этому большого значения.
Она согласна выйти замуж за Порция просто потому, что нужно выходить замуж. Не любит его? Но не любит и никого другого, так легче. Будущее ограничение свободы она еще не осознавала, потому к предстоящему важнейшему событию в жизни относилась равнодушно, повергая в ужас подруг и бабушку — Юлию Кальпурнию Пизонию, у которой и жила в Помпеях или на вилле в ожидании счастливого будущего.
А пока этого не случилось, беспокойная дочь Юстиниана обследовала окрестности.
Юстиниан не слишком строго следил за воспитанием и поведением дочери, его счастье, что Юста сама по себе была скромной и строгой девушкой, не то не миновать беды. Ее бабушка, поняв, что зять воспитал мальчишку в женском обличье, ужаснулась, но пересилить своенравную красавицу не смогла и позволила ей сохранить часть своих привычек, взяв слово, что та не будет злоупотреблять свободой.
Именно потому Юста всю весну и половину лета носилась по окрестностям на лошади в сопровождении всего пары рабов, лазила на Везувий, выходила на утлой лодчонке в море и загорела, словно плебейка. Но ее это волновало мало.
Накануне приезда жениха Юлия решила, что внучку пора ограничивать и приводить в порядок.
Юста ездила с Титом и Тибулом на Везувий и, вернувшись, делилась впечатлениями с бабушкиным секретарем Попилием.
— Гора неспокойна, там внизу что-то происходит. Земля горячая и подрагивает постоянно.
— Юста, это постоянно. Здесь всегда подрагивает, потряхивает и дрожит.
— Нет, Попилий, сейчас иначе. Когда я приезжала в прошлом году, пусть и ненадолго, но хорошо помню, что на горе были птичьи гнезда, много птиц. А сейчас их совсем нет. Понимаешь, не только гнезд, но и птиц. Это ужасно, лес без птиц! И еще запах серы, он настолько силен, что в горле першит.
— Наверное, будет новое большое землетрясение. Такое было в тот год, когда вы родились. Я был мальчишкой, но помню хорошо. Тогда тоже исчезли все птицы, а домашние животные словно сошли с ума, они выли и метались на привязях. Но пока этого нет, собаки хоть и беспокойны, но не воют. Но вы правы, все равно беспокойство чувствуется.
— Вот поэтому, — раздался громоподобный голос хозяйки виллы Юлии Пизонии, — я и продала свои виноградники ближе к горе, даже не дождавшись созревания урожая. Выручила хорошие деньги, которые отправила в Рим. Это тебе на свадьбу мой подарок. Получишь у адвоката, эти деньги муж не сможет потратить без твоего согласия, а ты не будь дурой и согласия своего не давай. Мужья, они приходят и уходят, а деньги остаются.
— Да, бабушка, — рассмеялась Юста.
Она обожала громогласную, внешне грубоватую и резкую женщину, прекрасно зная, что под этой маской командирши скрывается добрая и любящая натура. Бабушка обожала ее в ответ, но спуску внучке не давала.
Она махнула рукой:
— Следуй за мной!
Такому приказу не подчиниться нельзя, Юста за спиной Юлии развела руками, мол, не могу дольше разговаривать, и отправилась следом. Но Попилию можно бы и не объяснять, все особенности своей метрессы он изучил прекрасно, ее приказы не обсуждались, а выполнялись без промедления.
В этом доме не только слуги, но и именитые гости выполняли распоряжения хозяйки с поспешностью. Юста подумала, что и император наверняка поступил бы так же. Родись бабушка мальчиком, и сейчас не Флавии сидели бы на троне, а Юлий Кальпурний Пизоний.
Они жили на вилле на самом берегу, почти у Стабий. К берегу прямо из виллы вел подземный ход, что тоже очень нравилось девушке, это давало возможность ходить на берег почти в любое время дня и ночи. Конечно, за девушкой всюду следовал старый Тит, даже когда она уезжала верхом в Салерно или до самого Сорренто, Юсте приходилось это учитывать, но все равно берег Неаполитанского залива — это не душные, вечно запруженные народом улицы Рима.
Рим хорош только для тех, кто в нем не живет, а занимается делами или надеется заполучить власть или большие деньги. Те, у кого эти деньги есть, из Рима норовят удрать подальше, как вот бабушка Юсты. Это сейчас она живет на вилле почти одиноко в окружении слуг и книг, а раньше в ее домах звучала музыка, слышались многие голоса, бывало множество гостей.
Ознакомительная версия.
