– Да, разумеется. Мы будем жить там, где ты пожелаешь.
Как легко он уступил! Спенсера пришлось долго уламывать. «Разве твоя тетя не может взять на себя заботу о Сэме?» – спорил он. Тогда Сидни заявила, что скорее умрет старой девой, чем доверит счастье и благополучие своего младшего братишки тете Эстелле. Спенсер в конце концов сдался, хотя и с большой неохотой, что было вполне объяснимо: ему. Спенсеру Уинслоу Дарроу-третьему, пришлось покинуть особняк на Прэри-авеню. А Чарльз Вест жил на скромную зарплату ассистента и снимал две комнатки в убогом пансионе на Дирборн-стрит.
– Скажи «да». Сидни.
Он стоял, уткнувшись носом ей в шею; она чувствовала запах его лосьона для бритья.
– Мне так тебя не хватало… Господи, до чего же приятно тебя обнять!
Ей тоже было приятно, что он ее обнимает. Убитая горем вдова не должна вести себя так вольно, растерянно подумала Сидни, особенно с Чарльзом. Он упорно преследовал ее целыми месяцами, причем это началось в буквальном смысле на следующий день после истечения годичного срока с того трагического дня, когда Спенсер утонул. И она позволила ему себя поцеловать. С тех пор она позволила ему много чего еще, и ее единственным оправданием было чувство одиночества. Ну нет, не только. Разумеется, она была искренне расположена к Чарльзу, числила за ним множество достоинств и ни одного хоть сколько-нибудь серьезного недостатка. Правда, его нельзя было назвать красавцем, но он, безусловно, не был и уродом. К тому же он категорически не желал оставить ее в покое… Честное слово, она готова была дать согласие только потому, что он был так настойчив. Но вот достаточное ли это основание для брака?
Нет, конечно же, нет. Просто Сидни никак не могла заставить себя принимать подобные соображения близко к сердцу. Ей было все равно. Трехмесячное путешествие по Европе так и не излечило ее от хандры.
Он покусывал мочку ее уха – от внезапно нахлынувшей слабости она ощутила дрожь в коленях. Как легко и просто было бы сдаться… «Я буду заботиться о тебе…» Произнесенное шепотом обещание манило и обольщало ее не менее ловко и искусно, чем его рука, передвинувшаяся с талии вверх, ей на грудь. Сидни следила за этой медленно скользящей ладонью и думала о том, что у него красивые руки – белые даже на фоне ее светлого платья. Руки джентльмена. Он начал целовать ее шею, и ее голова сама собой откинулась назад, ему на плечо. На минуту она позволила себе забыться. Так приятно просто плыть по течению. На одну минуту…
Неужели это такое страшное заблуждение – выйти за него замуж? Он шептал ей на ухо, что ее любит, что сделает ее счастливой. В это она поверить не могла, но его слова все равно растрогали ее. Со слабой улыбкой и полузакрытыми глазами Сидни не мешала ему ласкать себя, даже просовывать пальцы между пуговицами платья, прикасаться к коже сквозь белье, хотя и знала в глубине души: это запретное удовольствие она получает (по крайней мере отчасти) при мысли о том, что тетя Эстелла, находясь совсем рядом, о нем не догадывается. Конечно, нехорошо испытывать такое детское злорадство, но Сидни ничего не могла с собой поделать.
– Скажи «да». Сидни. – Чарльз… – Скажи «да».
Вот, должно быть, на что похожа последняя стадия замерзания. Просто сдаешься… перестаешь бороться, покорно движешься навстречу долгому теплому сну. Это так легко, намного легче, чем продолжать изнурительное сопротивление…
Что-то мелькнуло в пересеченном доской окне – бледный овал лица, прильнувшего к стеклу. Сидни оцепенела, различив светлые глаза под темными бровями, шрам на щеке, открытый от изумления рот. На одну бесконечную секунду ее взгляд скрестился со взглядом человека в окне. «Потерянный человек»… Несмотря на расстояние, она точно угадала тот момент, когда человек за стеклом опустил свои серебристые глаза и посмотрел на ее грудь. И на руки Чарльза, обхватившие ее по-хозяйски.
Заглушив испуганный крик, Сидни шарахнулась в сторону и повернулась в кольце рук Чарльза к нему лицом.
– Он нас видел! О, боже мой, Чарльз, он на нас смотрит!
– Кто? – в ужасе отпрянул Чарльз.
– Человек с Онтарио! Он следит за нами из окна! Испуганное выражение на лице Чарльза сменилось раздражением, а потом снисходительной усмешкой.
– Сидни, ради всего святого, успокойся! Что тебе за дело до него? Думаешь, он понимает, что мы делаем? Ну ты же… ты бы не постеснялась переодеться на глазах у своей собаки? – Чарльз добродушно рассмеялся. – Возможно, ему любопытно на нас взглянуть, но он понятия не имеет – почему.
Его слова показались Сидни настолько ошибочными и несправедливыми, что она открыла рот, да так и не нашла что сказать. Чтобы не спорить понапрасну, она схватила Чарльза за руку и потянула обратно к дому.
– Идем, нас ждут к обеду. Нам надо спешить, мы…
– Сидни, погоди.
Чарльз заставил ее остановиться. Она заметила, что он с трудом сдерживает досаду, стараясь придать лицу дружелюбное выражение.
– Я сделал тебе предложение, а ты так и не ответила. Надеюсь, ты не забыла?
На сей раз его улыбка показалась ей откровенно фальшивой: на самом деле он был страшно зол. Но все изменилось. Сидни едва хватило терпения ему ответить.
– Разве я могла забыть? – рассеянно сказала она, бросая взгляд через его плечо на бунгало.
В окне было темно, но от этого ощущение, что за ними следят, только усилилось. Чарльз опять попытался заговорить.
– Мы не можем обсуждать это сейчас, – оборвала его Сидни с такой резкостью, что у него глаза округлились от изумления. – Извини, но… просто сейчас не время. Позже, хорошо? Мы поговорим об этом позже.
– Сидни…
– Прошу тебя, Чарльз, давай вернемся в дом. Он решил не настаивать. Сидни попыталась взять его за руку, но вместо этого он сам подхватил ее под локоть: при любых обстоятельствах Чарльз предпочитал брать руководство на себя. Ей было все равно, лишь бы поскорее уйти. Но даже в спешке Сидни не удержалась от искушения еще раз оглянуться на домик, пока он не скрылся за поворотом. Вот… неужели что-то белое снова мелькнуло в окне? Нет, скорее всего это просто игра ее воображения.
Ладно, игра или не игра – это не имеет значения. Главное, она не сомневалась в том, что видела раньше. Мгновенный обмен взглядами между ней и неизвестным, безымянным человеком в окне заставил ее проснуться. В голове у нее прояснилось, туман в мыслях рассеялся, словно его сдуло свежим ветром. Бедный Чарльз! Как ему объяснить, что его предложение, казавшееся таким соблазнительным всего минуту назад, теперь стало совершенно неприемлемым?
«18 мая 1893 года. Наблюдения и заметки. Человек с Онтарио. Белый мужчина. Возраст – между 22 и 28 годами (умственное развитие не поддается определению). Рост – 187 см, вес в наст. вр. – 77,3 кг (вес сразу после поимки – 72 кг).
