Глаза Маттиаса задержались на футляре для мумии в углу комнаты.
— Да.
— Теперь все это мое, — гордо заявила Имоджин. — Дядя Селвин оставил мне всю свою коллекцию вместе с домом.
Маттиас задумчиво посмотрел на нее:
— Вас интересует искусство погребения?
— Лишь то, что имеет отношение к Замару, — ответила Имоджин. — Дядя Селвин говорил, что у него есть несколько замарских вещей, и я надеюсь, что мы их разыщем. Но на это понадобится время. — Она жестом показала на груды антикварных вещей и похоронных принадлежностей в библиотеке. — Как вы можете убедиться, дядя не питал особой любви к порядку. Он так и не удосужился составить каталог своей коллекции. В этом доме могут быть обнаружены удивительные раритеты.
— Да, предстоит большая работа, — заметил Маттиас.
— Именно. Как я уже сказала, я намерена сохранить предметы, которые имеют отношение к Замарской цивилизации. Все остальное я передам либо коллекционерам, либо музею.
— Понятно. — Маттиас сделал глоток чая, продолжая разглядывать библиотеку.
Имоджин проследила за его взглядом. Трудно было отрицать тот факт, что ее эксцентричный дядя имел весьма странное пристрастие ко всему, что относится к смерти.
Древние мечи и военные доспехи, найденные в местах захоронений римлян и этрусков, лежали в беспорядке там и сям. Мебель была украшена изображениями сфинксов, химер и крокодилов — эти мотивы часто повторяются на египетских гробницах. Фрагменты бутылок из матового стекла, обнаруженные в могильниках, располагались на полках буфетов. Со стен смотрели посмертные маски.
Книжные шкафы были забиты сотнями потрепанных томов, в которых описывались ритуалы погребения и искусство бальзамирования. В конце комнаты штабелями были сложены огромные корзины. Имоджин их пока еще не открывала и не имела понятия об их содержимом.
Не легче была ситуация и в комнатах наверху — все они были набиты предметами из древних гробниц, которые Селвин Уотерстоун собирал всю жизнь.
Закончив беглый осмотр библиотеки, Маттиас обернулся к Имоджин:
— Что вы намерены делать с древностями Уотерстоуна — это меня не касается. Но вернемся к вашему делу. Не могли бы вы мне объяснить, для чего послали за мной?
Горация еле слышно ахнула и повернулась к Имоджин:
— Я просто не могу поверить, что ты это сделала. Какого дьявола ты не сказала мне об этом?
Имоджин умиротворяюще улыбнулась:
— Дело в том, что я послала за его светлостью за несколько дней до твоего приезда в Аппер-Стиклфорд. Я не была уверена в том, что граф соблаговолит появиться, поэтому не видела причины упоминать об этом.
— Очень глупо, — отрезала Горация. Первоначальный шок у нее прошел, и она обретала свойственную ей решительность. — Ты хоть понимаешь, Имоджин, кто это?
— Конечно же, понимаю. — Она понизила голос и уважительным шепотом произнесла:
— Это Колчестер Замарский.
Маттиас приподнял брови, но комментировать не стал.
— Как вы правильно заметили, милорд, — продолжала Имоджин, — время обратиться к сути дела. Вы были добрым другом дяди Селвина, насколько я понимаю.
— Разве? — удивился Маттиас. — Для меня это новость. Я не подозревал о том, что у Селвина Уотерстоуна были друзья.
Имоджин почувствовала беспокойство:
— Но мне сказали, что вы задолжали ему некую весьма значительную услугу. Он уверял, что вы поклялись отдать долг, если появится необходимость.
Маттиас некоторое время молча изучал Имоджин, затем сказал:
— Верно,
Имоджин облегченно вздохнула:
— Отлично. А то я вдруг подумала, что совершила ужасную ошибку.
— Вы часто допускаете подобные ошибки, мисс Уотерстоун? — мягко спросил Маттиас.
— Почти никогда, — уверила она его. — Дело в том, что мои родители высоко ценили роль образования. Меня чуть ли не с колыбели наряду с другими дисциплинами обучали логике и философии. Мой отец постоянно говорил, что тот, кто ясно мыслит, редко допускает ошибки.
— В самом деле, — пробормотал Маттиас. — Но если вернуться к вашему дяде… Верно, я считал, что нахожусь у него в долгу.
— Это связано с каким-нибудь древним текстом?
— Несколько лет назад во время своих путешествий он натолкнулся на старинную греческую рукопись, — сказал Маттиас. — В ней были косвенные намеки на некое затерянное островное королевство. Эти намеки вкупе с другими указаниями, обнаруженными мною, помогли мне определить местоположение Замара.
— То же самое мне рассказывал и дядя Селвин.
— Весьма сожалею, что он умер раньше, чем я успел расплатиться с ним, — сказал Маттиас.
— Не огорчайтесь, сэр, — улыбнулась Имоджин. — Вам представляется возможность выполнить свое обещание.
Маттиас посмотрел на нее. Лицо его было непроницаемо.
— Боюсь, я не вполне понимаю вас, мисс Уотерстоун. Ведь вы только что сказали мне, что ваш дядя умер.
— Так оно и есть. Но помимо коллекции мой дядя оставил мне в наследство и ваше обещание оказать ему услугу.
Воцарилась томительная тишина. Горация уставилась на Имоджин так, словно перед нею сидела сумасшедшая.
Маттиас смотрел на Имоджин каким-то загадочным взглядом.
— Прошу прощения, мисс? Имоджин откашлялась:
— Дядя Селвин завещал мне получить от вас долг. Это четко отражено в его последней воле.
— Разве?
«Дело идет не столь гладко, как я рассчитывала», — подумала Имоджин. Она взяла себя в руки.
— Я хочу воспользоваться этим вашим обещанием.
— О Боже! — прошептала Горация.
— Интересно, каким образом намерены вы получить долг, который я обязан был вернуть вашему дяде, мисс Уотерстоун? — спросил наконец Маттиас.
— Здесь, конечно, есть некоторые сложности, — сказала Имоджин.
— Это меня не удивляет.
Имоджин предпочла пропустить мимо ушей ироничную реплику и спросила:
— Вы знакомы с лордом Ваннеком, сэр?
Маттиас заколебался. В его взгляде на мгновение
Появилось холодное презрение.
— Он собирает замарские древности.
— Он был также мужем моей доброй подруги Люси Хэконби.
— Леди Ваннек, насколько я знаю, несколько лет назад умерла.
— Да, милорд. Три года тому назад, если быть точными. И я убеждена, что она была убита.
— Убита? — Впервые за все время в голосе Маттиаса можно было уловить некоторое удивление.
— Имоджин, я надеюсь, что ты не станешь., — Горация оборвала свою фразу и в смятении закрыла глаза.
— Я полагаю, что Люси убил ее муж, лорд Ваннек, — без обиняков сказала Имоджин. — Но это не докажешь… С вашей помощью, сэр, я и хочу добиться, чтобы восторжествовала справедливость.
Маттиас не проронил ни слова. Он продолжал смотреть ей в лицо.
