Ознакомительная версия.
– Сударь. – Девушка быстро присела в реверансе. Голос у нее оказался звонкий, но у Сезара возникло чувство, что она сознательно его приглушает. – Мое имя Сабрина де Греар, и я прихожусь вам четвероюродной сестрой.
– Да, сударыня, вполне допустимо, что это так, – ответил Сезар со всей возможной любезностью, – однако мы не были представлены друг другу, и, по правде говоря, я не ожидал вашего приезда. Вероятно, уведомление о нем задержалось в пути?
– Боюсь, никакого письма не было, ваша светлость, – ответила мадемуазель де Греар виновато, – я сочла, что приеду сама быстрее, чем оно дойдет.
– Прошу вас, садитесь, – пригласил виконт, – и расскажите, что привело вас сюда.
Начало ему не понравилось.
Сезар никогда не стремился познакомиться со своими дальними родственниками поближе. По правде говоря, они были ему совершенно безразличны, а по опыту друзей виконт знал, насколько назойливыми и неприятными могут оказаться иногда провинциальные дворяне. Они ведут совершенно иную жизнь, чем столичные обитатели, имеют иные интересы и зачастую не ведают, где пролегает граница между родственной любезностью и откровенной навязчивостью. Подписывать поздравительные письма – вот все, на что готов был пойти Сезар ради родственников, которых совсем не знал. Он не собирался с ними знакомиться. Зачем? Ему хватало приятных связей, а остальной мир мог катиться к черту.
К чести Греаров (а именно такую фамилию носили марсельские родичи, это виконт помнил), они никогда не надоедали ему своими знаками внимания; проще говоря, до сегодняшнего дня виконт ни одного из них никогда не видел и даже не знал, какова их семья, сколько человек состоит с ними в родстве и кто они. Наверное, знал Рене, как и положено хорошему дворецкому, который помогает хозяину разбирать корреспонденцию и поддерживать определенный статус. У виконта не было секретаря, исполнявшего подобную обязанность, Рене вполне хватало, да и покойный Флоран, камердинер, помогал. Так что Сезар впервые и видел Сабрину, и слышал о ней.
На столике уже было расставлено все, что нужно; вошедшая горничная разлила чай и поспешно удалилась. Мадемуазель де Греар подождала, пока за служанкой закроется дверь, и заговорила:
– Прошу простить меня, ваша светлость, что я приехала сюда без предупреждения. Это неслыханная дерзость с моей стороны. Я не должна была наносить такой визит родственнику, который намного выше меня по положению и к тому же мужчине. Но обстоятельства вынудили меня поступить подобным образом.
– Сударыня, – произнес Сезар терпеливо, – прошу вас, переходите к делу.
– Возможно, вы знали моего отца, господина Гийома де Греара?
– Не имел чести.
– Тогда я… – Она запнулась и покачала головой, глядя в свою чашку с чаем. – Тогда я не понимаю, зачем он это сделал.
– Что именно, сударыня? – начал раздражаться виконт.
– Я приехала просить – нет, умолять вас, – сказала мадемуазель де Греар, наконец взглянув на Сезара, и сколько смятения и грусти было в ее карих глазах! – Умолять жениться на мне, и чем скорее, тем лучше.
Виконт опешил.
Он ожидал, что белокурая красавица, которой явно не больше двадцати, попросит вывести ее в светское общество, или ссудить деньгами, или выскажет еще какую-нибудь вроде бы невинную, а на самом деле – донельзя практичную просьбу. Ко всему этому Сезар был готов, и ответы у него имелись. Но жениться?!
– Мадемуазель, – бросил виконт, уже не скрывая раздражения, – ничего абсурднее я не слышал в своей жизни. Если это не шутка, если вы всерьез приехали с такой просьбой, то я ставлю вас в известность о том, что сие невозможно.
– Я и думала, что ваш ответ будет таким. – Карие глаза девушки подозрительно заблестели, и Сезар разозлился еще больше – только громких рыданий ему не хватало! – И говорила об этом Мишелю. Но он уверял, что мы должны попробовать…
Виконт протяжно вздохнул.
– Будьте любезны объяснить мне все с самого начала, сударыня.
Мадемуазель де Греар достала из рукава платочек, промокнула глаза и заговорила тихо, но решительно:
– Моя семья, сударь, небогата. Возможно, вы знаете об этом. У нас небольшие владения неподалеку от Марселя: старый дом, сад и луга, несколько деревень – словом, то, что милостиво оставила нам Революция. Наша семья также невелика. Моя мать умерла вскоре после моего рождения, и нас со старшим братом Мишелем воспитывал отец. Около месяца назад, к сожалению, он скончался.
– Сочувствую вашей утрате, но до сих пор не понимаю, при чем здесь я.
– После смерти отца нотариус зачитал нам завещание, – сказала мадемуазель де Греар, – и мы пришли в ужас. Я не знаю, о чем думал папа в последние свои дни; он серьезно болел, и, возможно, его разум помутился… Конечно, дом завещан Мишелю, ведь он старший сын и наследник; но все остальное, а также часть состояния, причитающуюся мне, мы получим лишь в том случае, если я выйду замуж в течение полугода после смерти отца.
– Но почему вы приехали ко мне?
– Потому что в завещании написано, что я должна выйти замуж за вас, – просто ответила мадемуазель де Греар, – за вас, виконт де Моро, и ни за кого другого. Оспорить этот документ не представляется возможным. Если я не выполню условие завещания, мы потеряем все – состояние и земли будут отданы на благотворительные цели. Мой отец был очень добрым человеком и много жертвовал на благотворительность. Но мы не ждали, что он поступит с нами так.
Виконт молча поднялся и подошел к окну, сложив руки за спиной и отвернувшись от гостьи. Почему-то он сразу ей поверил; долгий жизненный опыт подсказывал Сезару: девушка говорит правду. Но что ему толку от этой правды? И обязан ли он вникать?
С одной стороны, родственники и их беды в какой-то мере касались виконта; все-таки не чужие люди. С другой – Сезар их не знал и знать не хотел, и предполагал, что так оно и останется до конца его жизни. И тут такой сюрприз!
– Где же ваш брат? – осведомился Сезар, не оборачиваясь. – Почему он не приехал вместе с вами, чтобы объясниться?
– Мишель остался держать оборону, – сказала у него за спиной мадемуазель де Греар. – Видите ли, все те люди из благотворительных обществ, с которыми водил знакомство отец… Они услышали, что им может достаться нечто большее, чем приличествующая случаю сумма пожертвований. И теперь они, словно стервятники, кружат вокруг нашего дома. Если бы мы с Мишелем уехали вдвоем, боюсь, наше родовое владение осадили бы со всех сторон.
– Но отчего ваш отец поставил такое условие? – Сезар повернулся к девушке. – Я никогда не встречался с господином Гийомом де Греаром и никоим образом не участвовал в его жизни. Слово, которым можно описать наши отношения, – это равнодушие, полнейшее равнодушие. Неужели он не любил вас и не понимал, в какое неловкое положение вы попадете?
Ознакомительная версия.
