– Я познакомилась с отцом Одри в опере Нью-Йорка позапрошлой зимой, – торопливо объяснила Энни и строго взглянула на Ли, словно хотела предупредить, чтобы он не спорил с девушкой. – Мистер Бреннен приезжал в Нью-Йорк по делу. Он не только фермер, но и маклер, торгует хлопком. Он привез тогда Одри, чтобы развлечь и показать мир. А кроме того, он очень скучает без нее, когда уезжает из дома надолго.
Девушка заставила себя улыбнуться. Понимает ли эта женщина, как тоскует Одри по дому? Ей совершенно не понравился Нью-Йорк. Холод, грязь, слякоть вызывали отвращение. После Нью-Йорка Бреннен-Мэнор казался прекрасным раем.
Энни подошла к девушке, ласково обняла ее.
– Мистер Бреннен хотел, чтобы Одри увидела настоящую оперу, потому что у нее прекрасный голос. Она очень любит петь, – продолжала Энни Джеффриз. – Когда он узнал, что актриса, исполнявшая главную роль, репетировала у меня, то поинтересовался, не может ли его дочь позаниматься у меня в течение лета, считая, что ей были бы полезны уроки. У Одри прекрасный голос и большие возможности.
– Я уже слышал, – согласился Ли. – Очень красивый голос.
– Спасибо, мистер Джеффриз! – поблагодарила Одри.
– Одри тогда было только пятнадцать лет, – продолжала рассказывать Энни. – Мистер Бреннен решил подождать, когда она станет немного постарше, чтобы легче было переносить разлуку с домом. Он не захотел посылать ее учиться зимой, так как Одри ненавидит наши холодные зимы. Но летом не смог остаться с ней, ведь это самое горячее время на плантации. Он послал с ней брата, а также личную… служанку.
Энни как-то неуверенно и робко произнесла слово «служанка». Неужели девушка привезла с собой рабыню? По смущенному выражению лица матери Ли понял, что так и есть. Энни хорошо знала о нетерпимом отношении ее мужа и сыновей к рабству. Они считали рабство позором для страны, считали, что с ним необходимо покончить раз и навсегда, ведь Америка провозгласила свободу личности. Однако все еще смирялась с существующей несправедливостью. Ли Джеффриз лично помогал другу семьи, губернатору Нью-Йорка, разрабатывать законопроект, призванный покончить с рабством.
– Боюсь, бедняжка Одри очень скучает по дому, – Энни Джеффриз была мягкосердечной и доброй к людям, независимо от их образа жизни. Особенно к тем, кто тянулся к ней, как к талантливому музыканту.
«Музыка выше всяких предрассудков и ненависти, – сказала она однажды сыну. – Музыка может объединить всех, независимо от образа жизни».
– Мэпл-Шедоуз почти такое же красивое поместье, как и Бреннен-Мэнор, – сказала Одри.
Почти? Молодой человек не понял, то ли девушка сказала это из вежливости, то ли хотела оскорбить его. Возможно, оскорбить. Ему частенько приходилось работать с южанами – бизнесменами и аристократами. Они были высокомерными, напыщенными людьми и считали свой Юг самым лучшим местом в мире.
– Мне нисколько не понравилась зима в Нью-Йорке, – сказала Одри. – Я не приспособлена к такому суровому климату. Мой отец все время беспокоился, чтобы я не заболела. Когда находишься так далеко от дома… – девушка замолчала, в глазах заблестели слезы. Энни ласково прижала ее к себе.
Ли почувствовал легкую симпатию к Одри. И все-таки гостья раздражала его, держась и ведя себя так, будто своим присутствием оказывает честь дому Джеффризов. Молодой человек слегка поклонился и произнес:
– Добро пожаловать в Коннектикут. Уверен, что вы замечательно проведете здесь время.
Одри была уверена, что поклон и замечание были, скорее, насмешкой, чем вежливым жестом. Ли Джеффриз был действительно самым красивым из сыновей Энни. Одри никогда еще не видела таких красивых голубых глаз. Но совсем не нравилось, как он смотрит на нее. Она чувствовала иронию, сквозящую в его словах и взгляде.
– Пойду в свою комнату, переоденусь, – сказал Ли матери, – и поплаваю перед ужином.
– О, Ли, вода еще очень холодная!
– Мне очень нравится холодная вода, – молодой человек повернулся и направился к мальчику, все еще молча сидящему возле двери. Протянул руку и представился: – Ли Джеффриз. Ты, должно быть, брат Одри. Как тебя зовут, сынок?
Мальчик поднялся, пожал протянутую руку, молча кивнул, щеки разрумянились от смущения. Он вопросительно взглянул на сестру, которая незамедлительно поспешила на помощь.
– Это Джой.
Ли приветливо улыбнулся и слегка сжал руку подростка.
– Рад с тобой познакомиться, Джой.
Джой улыбнулся, но так и не вымолвил ни слова. Они стояли, ощущая некоторую неловкость. Ли выпустил руку мальчика, не понимая, отчего тот смущается.
– Иди наверх, Ли, переоденься, – сказала Энни. – Элен приготовит для тебя ужин. Сколько ты здесь пробудешь? – поинтересовалась она.
Ли был благодарен матери, она вовремя вывела компанию из замешательства. Он обнял мать за плечи и повел в холл.
– Целый месяц, – сообщил он. – Как тебе это нравится?
– О, Ли, замечательно!
– Это моя собственная адвокатская фирма, посему считаю, что если я желаю отдохнуть месяц, то имею на это полное право.
– Мне хочется, чтобы отец так же относился к своей работе. Но он не приедет до конца августа. Подозреваю, что пробудет здесь не больше недели. Карл и Дэвид тоже не смогут приехать раньше конца лета. Как мне хочется собрать вас вместе! Вы нечасто видитесь и в Нью-Йорке…
Ли наклонился и поднял дорожные сумки.
– Ты же знаешь, мама, как это бывает. Нью-Йорк очень большой город. Фабрики от меня далеко. Все мы страшно заняты. Нам необходимо приезжать сюда, в Коннектикут, чтобы повидаться друг с другом. Но в этом году не получится, – он поцеловал мать в щеку. – Да это и не столь важно. Самое главное, что я смогу провести какое-то время с тобой. Как ты съездила во Флориду и в Европу? Обычно ты проводила время в городе. Боже мой, не верится, что прошел целый год с тех пор, как я видел тебя в последний раз.
Энни поднесла руку ко лбу.
– Да, ты же знаешь, я ненавижу город. Здесь чувствую себя лучше всего. Но неважно переношу холодные зимы, как в Нью-Йорке, так и в Коннектикуте. Никак не могу уговорить отца поехать куда-нибудь. Потому мне и пришлось провести часть зимы во Флориде, с тетей Грейс. Мы вдвоем съездили в Англию. Мне там очень понравилось. И только два раза сильно болела голова. А в остальных случаях я чувствовала себя довольно сносно.
Она повернулась и направилась к лестнице. Ли показалось, что мать просто не хочет говорить о своем здоровье. Это обстоятельство сильно встревожило.
– Пойдем со мной наверх, – сказала она. – Покажу тебе, в какой комнате ты будешь жить. Твою комнату я отдала Одри. Из нее прекрасный вид. Я хотела, чтобы девушке понравилось у нас.
