Ее дыхание становилось медленным и ровным. Гейбриел почувствовал, что у нее спадает напряжение, когда ее рука соскользнула с его плеча. Лин, словно расслабленная кошка, лежала на его груди.
Красивая обнаженная кошка.
Постепенно возбуждение ослабло, он выскользнул из ее влажной расселины и вздохнул. Несколько ослепительных мгновений у них было одно биение сердца, одно дыхание. Теперь уже нет. Они снова раздельные существа. Кто знает, когда еще он пробьет защиту Лин? И будет ли у него вообще такой шанс?
Мышцы на ноге свело, но Гейбриел не хотел двигаться, боясь разбудить Жаклин. Он вдохнул ее запах, приятный запах удовлетворенной женщины. Еще одна проблема, которую нужно решить. Как, черт возьми, он мог жениться на другой, если хочет только Лин?
Он коснулся губами ее спутанных волос и был рад, что ритм ее дыхания не изменился.
Да, будущее в тумане. Но ведь в бытность свою капитаном он всегда находил для пиратского корабля путь сквозь влажную серую завесу. Постоянно измерял лотом глубину, держал в готовности паруса и бесшумно плыл, надеясь прорвать вредные испарения.
Здесь тоже сквозь туман был путь, который позволит ему сохранить Жаклин.
Он только должен найти его, этот путь.
Солнечный свет заставил Жаклин открыть глаза. Сначала она подумала, как замечательно лежать прекрасным утром в теплой уютной постели со сбившимися простынями. Затем - как великолепно проснуться рядом с обнаженным мужчиной.
Она резко села.
- Что вы тут до сих пор делаете?
Гейбриел потянулся и широко зевнул.
- Сплю. Во всяком случае, пытаюсь. - Он закинул руки за голову и одарил ее улыбкой.
- Вы не можете здесь оставаться. - Ей очень не хотелось изгонять его из своей постели, но она сказала: - Вы должны уйти как можно быстрее.
- Право, Лин, перестаньте мной командовать, - с притворной строгостью ответил Гейбриел. - Я что-то упустил, или я больше не хозяин Драгон-Керна?
- Пока еще хозяин. Но это не дает вам разрешения спать в моей постели.
- Нет, хотя мне кажется, что прошлой ночью вы сами дали такое разрешение. - Он скользнул пальцами вверх по ее руке и обнял за шею. - Вместе с другими вольностями.
- Гейбриел, пожалуйста…
- Волшебные слова, Лин. - Он потянул ее к себе и с пылкостью поцеловал.
Тяжело дыша, Жаклин оторвалась от его губ.
- А вдруг кто-нибудь зайдет в вашу комнату и увидит, что вас там нет?
- Они подумают, что я где-нибудь еще? - предложил он.
- Нет, вас начнут искать по всему Драгон-Керну, - ответила Жаклин. - И представьте, в каком мы будем положении, если нас обнаружат голыми в моей комнате.
- Потайной ход еще открыт. А как насчет того, чтобы нас обнаружили в моей комнате?
Она ударила его по плечу.
- Зачем вы стараетесь так усложнять дела?
- Лин, оставьте их в покое. Сейчас раннее утро, держу пари, никто еще не встал, кроме миссис Бидли. Но ее больше интересует, что приготовить мне на завтрак, а не то, где я сплю. - Гейбриел уложил ее на постель с решимостью, не терпящей отказа. - Не надо портить наш прекрасный антракт посторонними заботами. Мы что, не можем насладиться минутой покоя?
Сейчас, когда она прижималась к его телу, мысль о покое как-то не приходила ей в голову. Больше не было желания бороться с ним, а прошлая ночь доказала, что и от силы воли у нее мало что осталось.
Он гладил ее по спине, чертил ленивые круги вокруг ямочек на ее ягодицах, вызывая дрожь возбуждения, но Жаклин пока удовлетворяли его объятия.
В теле чувствовалась приятная боль, словно каждый ее узелок был развязан, каждый загиб разглажен. Она была довольна, как никогда в жизни.
- Я вот думаю, - сказал Гейбриел, кладя руку на одну из ее грудей.
Тут не требовалось гадалки, чтобы предсказать направление его мыслей, но Жаклин посчитала себя обязанной спросить:
- О чем?
- О сокровище. - Он задумчиво теребил большим пальцем ее сосок. - Если оно существует, мы используем его в наших интересах.
- Разумеется. - Если он хочет заняться с ней любовью, теперь самое время. После этой ночи она уже не знала, как долго сможет вынести его тепло, прежде чем станет умолять. - Мы сможем использовать сокровище, чтобы увеличить поголовье скота и помочь вашим арендаторам лучше обустроить свои дома. И когда мы закончим, в вашем поместье не останется ни одной соломенной крыши.
- Это не со всем…
Думая о возможностях, которые предоставляло им спрятанное мифическое золото, Жаклин отодвинула на второй план свое растущее возбуждение.
- Мы сможем построить школу и новый лазарет. О, сколько всего могло бы сделать это сокровище.
- Я имел в виду нечто более личное. Мы оба знаем, что я должен жениться. И я хочу жениться на вас, Лин.
Он хотел ее! Пусть это и не признание в вечной любви, но сердце у нее подпрыгнуло от радости. Потом действительность вернула ее на землю, и она нахмурилась. Сокровище - досужая фантазия. Он сам так сказал. И кроме того, он просто не мог взять ее в жены.
- Вы обязаны жениться на богатой леди, А я только незаконнорожденная дочь куртизанки. - Она повернулась к нему спиной. - Если бы даже мы и нашли это сокровище, никакие деньги не сделают меня родовитой.
- Я не вижу, почему это должно иметь для вас значение. - Гейбриел провел рукой от ее плеча до талии, затем придвинулся к ней, по-хозяйски оставив ладонь на ее бедре.
- Поверьте, имеет, - ответила Жаклин, - В школе для леди из хороших семей директриса пыталась, насколько возможно, оградить меня от пренебрежения. Думаю, она даже пустила слух, что моя мать - вдова некоего знатного француза, которая после его смерти вернула себе английскую фамилию и затем тоже умерла. Но сплетни продолжались. И когда все девочки уезжали домой на Рождество, я оставалась в школе. - Гейбриел поцеловал ее в висок, и старая душевная боль немного утихла. - У Изабеллы для меня не было ни времени, ни места. Она редко приезжала в школу, и тогда директриса следила, чтобы она не попалась на глаза воспитанницам. Моя мать… очень заметная женщина.
- Вы говорите, что редко общались с ней, и тем не менее вы, кажется, хорошо ее знали. Может, лучше, чем я своего отца.
- Изабелла - большая любительница писать письма, - вздохнула Жаклин.
Когда в школу приходило очередное послание матери, Жаклин вызывали в кабинет директрисы. Там она читала письмо, затем передавала директрисе, и та в ее присутствии сжигала его. В отличие от других учениц Жаклин не разрешалось хранить письма, чтобы «менее чем полезная» корреспонденция ее матери не попала в руки учениц с «восприимчивым умом» и не развратила их «мирскими пороками». Возможно, немедленное уничтожение писем матери позволило Жаклин впитать и запомнить больше объяснений Изабеллы, чем она смогла бы, если бы ей позволили хранить их.
