— О Боже! — воскликнула Олимпия, останавливаясь посреди улицы. — Что может случиться с вами? Что вы имеете в виду?
— Он отвезет вас в британское консульство и подробно расскажет там о том положении, в котором вы оказались, — спокойно продолжал он. — Главное, убедите его в том, что сам лорд Палмерстон заинтересован в вашей безопасности.
Олимпия не могла прийти в себя от охватившей ее тревоги.
— Но что с вами может случиться? Мы пробыли тут всего лишь несколько недель. Уверяю вас, нам ничто не грозит. Почему вы вдруг заговорили об этом?
Шеридан молчал, глядя мимо нее туда, где в сгустившихся сумерках чуть поблескивала спокойная гладь моря. Там стояло судно «Терьер», освещенное красными, зелеными и белыми фонариками, — на нем ждали гостей. А неподалеку вырисовывался четкий силуэт большого мрачного корабля, направлявшегося в Австралию с партией каторжников на борту. К пристани приближалась шлюпка, которую, по-видимому, послал капитан Фицхью за своими гостями. Олимпии было очень приятно то, какое внимание оказывал капитан судна «Терьер» сэру Шеридану. Как только этот корабль бросил якорь у берегов Мадейры, Фицхью четыре раза побывал в гостях у капитана Дрейка и вот теперь давал обед в его честь на борту своего судна. Сэр Шеридан снова взглянул на Олимпию.
— Фицхью еще очень молод и потому слишком своеволен, но я надеюсь, что в трудную минуту он не подведет. Я был бы очень рад, если бы вы выразили желание остаться на его корабле, где были бы в полной безопасности. Но, к сожалению, он держит курс на Патагонию и к берегам Огненной Земли.
— Какая чушь! — Голос Олимпии дрогнул. — Вы, наверное, опять смеетесь надо мной, говоря подобные вещи.
И она быстро пошла вперед. Он догнал ее и, схватив за руку, повернул лицом к себе. Теплый свет, лившийся из открытой двери таверны на улицу, освещал лицо Шеридана. Оно было серьезно и озабоченно, у красивого рта залегли складки недовольства и раздражения.
— Я вовсе не смеюсь над вами, принцесса, — промолвил он. — Мне грозит опасность. Именно мне, а не вам.
— Этого не может быть. — Олимпия затаила дыхание. — Нет. Если существует какая-то опасность, то мы должны разделить ее. А вы хотите отослать меня в безопасное место для того, чтобы встретить ее один на один. Я не допущу этого и никуда не поеду отсюда!
Он погладил ее по щеке.
— Послушайте меня, дорогая. Мир не вращается исключительно вокруг вас, запомните это. Я беспокоюсь о вашей безопасности, поэтому и хочу принять заранее все необходимые меры. — Он помолчал и улыбнулся. — Будьте уверены, что вам лично грозит пока одно — потерять вашего верного друга и соратника по борьбе. И прошу вас, не питайте романтических иллюзий, не пытайтесь разделить со мной смертельную опасность. Вы сделаете так, как я вам скажу. Остальное вас не касается.
— Так в чем же все-таки дело?
Шеридан покачал головой и снова взял Олимпию за руку.
— Помните только то, что я сказал вам о Фицхью. Олимпия не тронулась с места.
— В чем дело, я хочу знать! — упрямо повторила она.
— Пойдемте, любовь моя. Нам не следует опаздывать.
— Шеридан, скажите мне всю правду. Я имею право все знать. Олимпия увидела холодный блеск в его прищуренных глазах.
— Вы придаете моим словам слишком большое значение. Я хотел только убедиться в том, что вы будете действовать благоразумно в случае, если со мной вдруг что-нибудь произойдет. Но это не означает, что я сдамся без боя.
— Так, значит, опасность все-таки существует?
— Жизнь сама по себе — чертовски опасная штука, мадам.
— Я запрещаю вам называть меня «мадам» таким развязным тоном! И играть словами. Если вы не желаете видеть во мне соратника по борьбе, тогда по крайней мере уважайте мое человеческое достоинство! Неужели вы думаете, что я буду стоять в стороне, зная о грозящей вам опасности, и затем спокойно уеду, занявшись своими проблемами после того, как вы погибнете? Вы, человек, который так много сделал для меня! — Она пристально взглянула на него, сжав его руки. — Скажите мне, что случилось. Я ничего не стану предпринимать без вашего разрешения, клянусь вам. Но я должна все знать.
Некоторое время Шеридан молчал. Прохладный вечерний бриз играл в его волосах. Олимпия чувствовала, как гулко бьется сердце от любви к этому человеку и страха за его жизнь.
— Стага, — наконец коротко промолвил он.
— О Боже, — выдохнула Олимпия, вцепившись в руку Шеридана, и невольно огляделась вокруг. — Душители!
— Не бойтесь, их нет поблизости. — Его голос звучал сухо и чуть насмешливо.
Мягко освободив свою руку из ее судорожно вцепившихся пальцев, Шеридан взял ее под локоть и повел по улице, спускавшейся к набережной. Он казался вполне спокойным и беспечным, но у Олимпии от его слов потемнело в глазах, и она никак не могла прийти в себя.
— Вы уверены в том, что вас преследуют именно они? Какие у вас основания утверждать это? — прошептала она.
— Я это точно знаю, — ответил он обычным голосом, не пытаясь понизить его. — Помните, я вам рассказывал о них?
Олимпия отлично помнила это. Шеридан как-то получил приказ высадиться на берег в Индии вместе с отрядом матросов для того, чтобы сопроводить в один из английских фортов груз золота. В джунглях моряки внезапно заболели холерой, болезнь не пощадила никого. Шеридан был единственным человеком в отряде, оставшимся в живых, но и ему пришлось туго. Когда он уже находился в беспамятстве, его нашел и подобрал в джунглях один состоятельный индийский юноша из касты брахманов, который путешествовал в сопровождении слуг. Он ухаживал за Шериданом, заставлял его пить соленую воду, а затем уступил ему своего пони, поскольку больной был еще слишком слаб и не мог самостоятельно передвигаться. Юноша, которого звали Ферингия и которому было не больше четырнадцати лет от роду, поведал Шеридану о том, что они берегли казенное золото, пока больной находился в бреду. Как и многие другие богатые индийцы, принадлежавшие к высшим кастам, юноша прекрасно говорил по-английски. Он убедил Шеридана продолжить путь вместе со свитой до Калькутты, где стоял английский гарнизон.
Сэр Шеридан был прекрасным рассказчиком и умел завораживать слушателей. Внимая ему, Олимпия живо представляла себе подростка, помогающего Шеридану сесть на пони и бредущего весь долгий путь до очередного привала пешком по джунглям, в которых стояла невыносимая духота, пахло гнилью, раздавались пронзительные, душераздирающие крики попугаев и обезьян.
Олимпия ощущала во рту вкус испеченных на углях лепешек, которыми индусы делились с Шериданом, она чувствовала, как наяву, запах разведенного костра… Больной быстро восстанавливал силы.
