– Ты говоришь так, будто управляешь имением вместо Мотта, – поддразнил он.
Агата печально посмотрела на брата.
– Мистер Мотт умер за год до смерти папы. Разве папа тебе не говорил?
Джеймс покачал головой:
– Нет, и кто же все это время управлял поместьями?
Агата вскинула брови.
– Я, конечно. А тебе я регулярно отправляла отчеты.
Джеймс побледнел.
– Я думал, ты просто сообщаешь мне новости, – и подозревал, что…
– Ладно, не будем об этом. Вот бульон, он поможет тебе восстановить силы. Выпей все до последней капли. – Агата подала брату чашку с бульоном и с достоинством удалилась.
– Моя сестра обожает распоряжаться, – беззаботно заметил Джеймс, и Саймон впервые осознал, сколько неприятностей принес «Клуб лжецов» Агате еще до того, как он ее встретил. Она оказалась оставленной даже тем, на кого больше всего могла положиться.
И тут он обрушился на Джеймса:
– Тебе не следовало бросать ее – ведь она была еще совсем девчонкой!
Джеймс чуть не подавился от удивления.
– Но ведь она со всем справилась, не так ли?
– Да, но вместо того, чтобы «справляться», она могла танцевать, ходить на вечеринки, флиртовать с молодыми людьми. Где ты был, когда она в тебе нуждалась?
– Работал у тебя.
– Ты сказал, что свободен, что у тебя ни перед кем нет никаких обязанностей.
– Да, ведь я обо всем позаботился.
– Ты предпочел так думать, потому что это было тебе на руку, – презрительно заметил Саймон. – Ты даже сейчас обращаешься с ней как с маленькой девочкой, хотя она сохранила все, чем ты владеешь, и бросила к твоим ногам, несмотря на то что ты этого не заслуживаешь.
Джеймс отодвинул в сторону поднос и, прищурившись, посмотрел на Саймона.
– Ну что ж, давай поговорим о том, кто и чего заслуживает. Ты ее обесчестил и теперь оставляешь, лишив всякого будущего.
Саймон вздрогнул и отвел глаза.
– Ты ведь знаешь, я не могу жениться, – тихо сказал он.
– Нет. Я знаю, что ты предпочитаешь не жениться. У Саймона задвигались желваки на скулах.
– Ты ничего не знаешь.
– Ну так просвети меня.
Почувствовав боль, словно от открывшейся старой раны, Саймон принялся беспокойно шагать по ковру.
– Я никогда не рассказывал тебе о своей матери.
– Верно. Я знаю только, что она не была замужем за твоим отцом, и это все.
– Меня родила грошовая проститутка в Ковент-Гардене, – грубо сказал Саймон. – Когда я начал работать на Старика, меня послали извлечь отчеты о передвижении войск на Мальте из определенного тайника и доставить их в клуб. Тогда я был слишком уверен в себе; мне и в голову не пришло, что за тайником могли, следить.
– Что ж, на первом задании каждый из нас чувствует себя неуязвимым, – спокойно сказал Джеймс.
– Но не каждый, выполнив задание, мчится сломя голову к своей матери, чтобы похвастать этим.
Джеймс напрягся.
– Саймон, неужели ты это сделал?
– Да, сделал и, конечно, привел французских агентов прямо к ней. При этом я так спешил подсчитать, сколько мне заплатят, мне так хотелось спасти ее от этой жизни, что я случайно забыл у нее свой курьерский вализ…
– О Господи! Французы наверняка подумали, что она прячет какие-то документы…
Саймон сделал глубокий вдох.
– Я хватился вализа, пробежав несколько кварталов, и помчался назад, но было уже поздно. Они жестоко избили ее, и она стала похожей на сломанную куклу. Мать прожила всего несколько минут, в течение которых я осознал, что наделал. Она умерла у меня на руках. – Его голос упал до шепота. – И от моей руки.
Джеймс несколько минут сидел молча, потом медленно поднял голову.
– Саймон, тебе уже не шестнадцать лет, и ты профессионал.
– Вот именно. Ты представляешь, на что способны пойти наши враги, чтобы заполучить в свои руки жену профессионала? Сейчас находиться рядом со мной опаснее, чем когда-либо. Ты хочешь, чтобы она погибла?
Джеймс сердито взглянул на Саймона.
– Нет, я хочу, чтобы она жила, чтобы ей было нечего стыдиться и чтобы никто не мог ее осуждать.
– Надеюсь, все поверили ее истории. Даже ты думал, что она вышла замуж.
– Будем считать, что ей повезет и дальше.
– Будем. – Саймон поднялся. – Ты идешь на поправку, и это очень кстати. Мне надо ненадолго выйти, а завтра утром я должен вернуться в клуб. По пути я зайду навестить Рена и сообщу тебе, каково его состояние.
С этими словами Саймон вышел, оставив Джеймса в одиночестве, копавшегося в тарелке. Теперь ему предстояло кое-что выяснить об одном загадочном поклоннике Агаты.
Городская резиденция Этериджа размещалась в великолепном здании весьма внушительных размеров. Наблюдая за ним с крыши пустующего соседнего дома, Саймон обратил внимание на то, что фасад здания мало чем отличался от его обратной стороны, а слуга, которые суетились вокруг дома, не выглядели переутомленными.
Из информации, полученной Саймоном, следовало, что Далтон Монморенси не просто богат. Он был истинным джентльменом, и его богатство лежало в Английском банке, а не в карманах каких-нибудь букмекеров. Он также получил хорошее образование и заседал в палате лордов, проповедуя либерализм и заботу о бедных.
Его слуги были ему преданы и на редкость неразговорчивы. Гостей Далтон принимал редко, а родственников, кроме непочтительного Коллиза, у него, судя по всему, не имелось вовсе. Его гардероб и аксессуары, хотя и были весьма элегантны, не бросались в глаза. Он также не отличался излишней набожностью; одним словом, не грешник, но и не святой.
Однако, как подсказывал опыт Саймона, в природе подобная безупречность слишком маловероятна; скорее, она служила прикрытием для каких-то подозрительных занятий.
Такой человек заслуживал самого тщательного наблюдения, поскольку он проник в кабинет Мейуэлла как настоящий профессионал и не оставил там никаких следов своего присутствия.
Тот факт, что Этеридж проявил интерес к Агате, разумеется, не имел какого-либо отношения к сегодняшней маленькой экспедиции, если, конечно, не считать того, что Агата, кажется, чувствовала к нему некоторое расположение.
Саймон подавил раздражение, возникшее у него при мысли об этом, и перенес вес тела на пятки, готовясь пройти по канату между домами. Здесь, в богатой части города, дома были почти такими же большими, как помещичьи усадьбы в сельской местности, и отстояли друг от друга настолько далеко, насколько позволяла земельная собственность.
Окружающая территория мало-помалу погружалась в ночную тишину, в окнах гас свет. Пора.
Несколько раньше Саймон забросил монтерские когти на крышу дома Этериджа, и они зацепились на ближайшем от него фронтоне, так что теперь его два каната, абсолютно невидимые в темноте, были туго натянуты между домами.
