Лиза взглянула на меня с усмешкой. С той самой усмешкой ведьмы, за которую мне всегда хотелось разорвать её на части. Когда-то она улыбалась мне так на кухне, при отце – и наслаждалась тем, что читала на моём лице все скрытые желания.
– Ну и наглец же ты, Брийян. Что же. Пойдём.
Мы подошли к столику. Иган и Марика говорили о какой-то квартире, причём говорили так увлечённо, что по началу вообще не обратили на нас никакого внимания.
– Жарко, – сказала Лиза. – Мы – на улице. Покурим. Хорошо? – Она погладила Игана по волосам. – Не скучай, милый.
– Только ненадолго, – бросила нам Марика, продолжая внимать словам собеседника.
– Конечно, дорогая, – ответил я.
На улице было свежо, но холода я не почувствовал, хоть и был одет легко.
Мы с Лизой закурили и пошли вдоль стен по направлению к тёмному скверу.
– Я люблю, когда ты ревнуешь, – сказала она.
– Это не ревность. Это что-то другое. Гораздо более ужасное.
Лиза остановилась и посмотрела мне в глаза.
– Ну так что же, Брийян, наверное, эта девочка лучше меня. Я хочу, чтобы ты сказал мне правду – я знаю, что тебе трудно мне лгать. Хотя, конечно, у тебя было много женщин, которых ты можешь сравнить со мной. Поделись – мы никогда не говорили о твоей личной жизни.
– Почему тебя интересует моя личная жизнь? Мы могли бы поговорить о твоей. Хотя, наверное, не стоит… вряд ли ты помнишь всех мужчин, которые у тебя были. А Иган? Тебе хорошо с ним? Интересно, сколько времени у него займёт узнать твоё тело так же хорошо, как знаю его я?
– Наверное, тебе нравится меня мучить?
– Может быть, ты тоже сравниваешь его с отцом? Ведь всё познаётся в сравнении.
Я резким движением откинул её юбку, и она потянулась ко мне.
– Я обещаю тебе, малыш, что мы обязательно проясним этот вопрос. Но не сейчас.
Мы сидели у входа в ресторан и молча курили – в очередной раз. Лиза улыбалась, но в улыбке её можно было разглядеть какую-то настороженную сосредоточенность.
– Я бы выпила, – сказала она.
– Да. Я тоже об этом думаю.
Я чувствовал какую-то нездоровую лёгкость во всём теле, опустошённость. И ненависть к себе. В том числе, и за то, что рядом с этой женщиной все мои слова, принципы и убеждения становятся пустым звуком.
– Мне немного противно от всего этого, знаешь, – снова заговорил я.
– Боже мой, Брийян. Почему бы тебе не сказать правду – ты противен сам себе?
К столу мы вернулись поодиночке. Иган с Марикой до сих пор были увлечены беседой.
– Похоже, вы нашли общий язык, – сказал я. – Это здорово.
Неожиданно для себя я вложил в эти слова столько злости, что Иган и Марика резко повернулись ко мне.
– Что такое? – с волнением спросил Иган. – Вы что, поссорились?
– Там так холодно, милый, – сказала Лиза, присаживаясь. – И я совсем заболтала твоего друга.
– У меня будет новая квартира! – восхищённо сообщила мне Марика.
– Я за тебя рад. Налейте-ка мне коньяку.
Позже я подумал, что мне было бы гораздо легче, если бы Иган или Марика задали нам вопрос:
– Вы так долго курили?
Конечно, мы курили. А чем же мы ещё могли заниматься, скажите на милость?
Это можно называть как угодно – дурацкая пьеса дурацкого режиссёра, паршивый роман, сумасшедший дом. Но это не моя жизнь. Она должна быть совсем другой!
– Старик, ты меня слышишь? – Иган пощёлкал пальцами у меня перед носом. – Мы уходим. Вернись из своей реальности хотя бы на пару минут.
– Я с вами, – сказал я и достал было кредитную карточку – но Иган покачал головой.
– Сегодня плачу я. Не обижай меня, сделай одолжение.
Мы вышли из ресторана и тепло распрощались. Марика дала Лизе свой номер телефона.
Последняя сослалась на то, что забыла дома сотовый телефон, и записала номер на салфетке карандашом для подводки глаз. И подписала: "Малышка".
Мы выехали из города. Ночная дорога была почти пуста, и я прибавил скорость Лет пять-шесть назад (недавно, но с тех пор произошло столько всего, что это казалось мне прошлой жизнью) я любил проводить вечера вот так. Катался без определённой цели, крутил в магнитофоне "Pink Floyd" и думал о приятных вещах. В моей голове гулял ветер, я был беспечным существом, которому всё казалось более чем понятным и вполне объяснимым. Пожалуй, от того беспечного существа я получил только одно – я до сих пор любил свободу. Мне нравилось, что я ни от чего и ни от кого не завишу и принадлежу сам себе. Да только теперь я думал о том, что человек не может принадлежать сам себе. А если он принадлежит сам себе, то он всё же от кого-то зависит.
– О чём ты думаешь? – спросила меня Марика.
– Не знаю, – честно ответил я. – Много о чём. И я ровным счётом ничего не понимаю. Но я хотел тебе сказать… наверное, мне хорошо, когда ты рядом.
***
За последние пятнадцать минут Надья успела осмотреть себя в небольшое зеркальце как минимум три раза.
– Ты тащишься, как черепаха! – упрекнула она меня. – Ты можешь ехать немного быстрее?
– Не волнуйся, пока ты со мной, мы никуда не опоздаем. А если будем ехать быстрее, то тут же схлопочем штраф за превышение скорости. И ты разделишь его со мной.
Надья закурила и откинулась на спинку кресла. Кто бы мог подумать – она была в том самом платье из саудовского бархата, которое когда-то подарил ей я. Правда, украшением на этот раз были вовсе не такие же символичные высокогорные рубины, а бриллианты, которые подарил ей не я, а Рэй.
– Тебе, наверное, очень нравится это платье, – сказал я.
– Ах, я его просто обожаю! Я надеваю его очень часто. Особенно когда мне хочется, чтобы мужчины немного пообщались с моей грудью…
– А они обыкновенно общаются с чем-то ещё? Помнится, ты говорила, что завязала с любовниками.
Она поморщилась так, будто я неудачно пошутил.
– Завязала. Но для тебя я решила сделать исключение. Ведь ты – это ты. Послушай, Брайан. Ну зачем тебе эта девочка? Что ты с ней будешь делать? И что она будет делать с тобой? Она будет готовить тебе еду? Убирать у тебя дома? Ты и сам это отлично умеешь. Я не могу понять, зачем ты так упрямо наступаешь на одни и те же грабли дважды! Послушай меня. Ты внимательно меня слушаешь? – Она коснулась моего плеча. – Ты ведь не просто так позволил себе эту вольность и нарушил обещание никогда не делать того, чего мы делали раньше, правильно?
– Даже не знаю, что и сказать. Думаю, я отвечу утвердительно… мне тогда было очень одиноко. И почему-то мне пришло в голову набрать именно твой номер. Но это мог бы быть номер любой другой женщины.
– Мадены, например?
– Номер Мадены я бы не набрал даже если бы мне приставили пистолет к виску. Я, разумеется, не знаю, о чём ты думаешь. Я никогда не знал, о чём ты думаешь, я даже не имею понятия, о чём ты думала, когда тогда подошла ко мне и попросила разрешения сесть за мой столик. Но…
