Ознакомительная версия.
Настя молча, пристально смотрела на него. Князь отвёл глаза. Неловко рассмеялся.
– Видишь ли… я сегодня разговаривал с Ильёй.
Настя ахнула. Шёпотом спросила:
– Когда?
– Сразу после того, как ты… как вы спели вместе. Я ведь тоже его узнал. И, как только ты отпела, пошёл на поиски. Мы столкнулись почти у ворот парка, он… он торопился к тебе.
– Ой… – прошептала Настя, закрывая лицо руками.
Князь, глядя в сторону, продолжал:
– Я чувствовал, что нужно его удержать, не пустить к тебе любой ценой. И… и тогда я сказал, что ты выходишь за меня замуж. Что всё решено, что по приезде в Москву мы венчаемся.
– И… что Илья?
– Боюсь, что это его не остановило бы, – помедлив, сознался Сбежнев. – Но прибежала Варька, начала кричать на него по-цыгански… Я почти ничего не понял. Скажи, что означает «армая»?
– Армая – проклятие… – машинально пробормотала Настя. И вздрогнула: – Это что же… Варька… Варька так сказала ему?! Варька – Илье?! Господи, с ума она сошла, разве можно так…
Князь молчал. Настя схватилась за голову. Долго стояла так, неподвижная, непривычно ссутулившаяся. Сбежнев ждал. Затем осторожно тронул её за плечо.
– Девочка…
– Ничего, Сергей Александрович, – глухо, не поворачиваясь к нему, проговорила она. – Сейчас всё пройдёт. Ну, Варька! Ну, сдурела цыганка… Брата, родного брата…
– Она хотела добра для тебя…
– Да что же это такое! – взорвалась наконец Настя, сбрасывая с плеча руку Сбежнева. – Да что же все кому не лень мне добра хотят! И без меня за меня решают! Наломали дров, нечего сказать! Да что бы я – умерла, если б с Ильёй увиделась?! Или бы на шею ему бросилась? Или от молодой жены обратно к себе его потянула? Что я – девчонка пустоголовая? Не знаю, что можно, что нет?! О, хоть бы вы сгорели все, когда вы меня только в покое оставите! И вы! И Варька! И Митро! Доведёте, ей-богу, уйду в монастырь на послушание! И пусть кто угодно вместо меня в ресторане поёт!
– Настя! – Князь снова обнял её за плечи, привлёк к себе. Она, замолчав и как-то разом поникнув, прижалась к его груди. Со вздохом сказала:
– Не сердитесь, Сергей Александрович. Это я с перепугу.
– Прости меня.
– Вы не виноваты. И… И даже правильно всё сделали. А то Илья, он… Он всегда такой был, сначала сделает, а потом подумает: надо, не надо… Хорошо, что вы с Варькой его не пустили. А то увидь его Митро – и до смертоубийства дошло бы. – Настя выпрямилась. Глядя в лицо Сбежнева, твёрдо произнесла:
– Я за вас не выйду, Сергей Александрович.
– Я понимаю. – Князь помедлил. – Мне… уехать завтра?
– Зачем? Уедем вместе.
– Что сказать Митро?
– Я сама ему всё скажу. А теперь ступайте. Не бойтесь, я не заблужусь. Вон, видно отсюда – гостиница светится… Идите, Сергей Александрович. И не держите зла. Дороже вас у меня человека нету. Кто же знал, что так судьба раскинет…
Князь хотел было что-то сказать, но, взглянув на Настю, лишь молча кивнул и шагнул в темноту. Когда его шаги стихли, Настя оперлась на парапет набережной. Несколько минут стояла с закрытыми глазами. Внизу чуть слышно, вкрадчиво дышало море. Кроны деревьев тихо шелестели, ночная птица умолкла, луна уползла за маяк, и серебристая дорожка, бегущая по воде, растаяла. В наступившей темноте Настя выпрямилась, накинула шаль на голову и медленно пошла вдоль пустой набережной к гостинице.
Утром Настя проснулась от того, что кто-то со всей мочи дубасил кулаком в дверь.
– Кому неймётся-то? – пробормотала она, отводя с лица распустившиеся волосы. – Кто там?
Из-за двери ответили – кто.
– А чего ты так кричишь? Входи. Нет, подожди немного, я…
Настя не договорила. Дверь открылась, и на пороге, как карающий серафим, вырос Митро. Было очевидно, что он сам недавно с постели: рубаха застёгнута кое-как, волосы взлохмачены. В руках он держал скомканный лист бумаги.
– Это что такое, чёртова кукла?! – завопил Митро, врываясь в комнату и размахивая листком. – Что это такое, а?
– Не знаю, – пожала плечами Настя. – Покажи.
– Не знает! Не знает она, проклятая! О-о-о, за что мне это наказание небесное!
Митро забегал по комнате. Настя озадаченно следила за ним глазами. Через минуту потянула было к себе платье с кресла, но Митро заметил её движение, одним прыжком оказался возле кровати, вырвал платье из рук сестры, швырнул его на пол и гаркнул так, что закачалась люстра:
– Отвечай – почему Сбежнев уехал?!
Настя приподняла брови. Вздохнув, спросила:
– Уехал, значит, всё-таки?
Митро, не находя слов, закатил глаза. Помедлив, Настя снова потянулась за одеждой. На этот раз ей удалось даже накинуть платье на голову, но в тот же миг Митро сорвал его.
– Зачем ты это устроила? Отвечай, дурища, зачем?!
Настя резко встала. Оттолкнув брата, вырвала у него из рук платье, ушла с ним за ширму, и туда Митро бежать за ней не рискнул. Нерешительно постояв на месте, он набрал было воздуху для очередной гневной тирады, но, подумав, с шумом выпустил его. Сел в глубокое кресло у окна и, косясь в сторону ширмы, проворчал:
– И нечего глазами сверкать, дура и есть… Опять человеку жизнь испортила, бессовестная! Чуть свет из гостиницы смылся, будто не князь, а босота какая беспортошная…
– Ты откуда знаешь?
– Так он же меня разбудил! Вытащил из-под одеяла, кой-как посадил и ну объяснять, что не может уехать, ничего не объяснив, не хочет, мол, чтоб я о нём худое думал… А я в себя прийти со сна не могу, ничего не понимаю, только глазами хлопаю и говорю: «Как ваша милость сама разумеет…» Ну, понял он, наконец, что от меня толку мало, сел к столу и давай писать… Передай, говорит, Настасье Яковлевне. Тут уж я опомнился, прыгнул к нему. Не уезжайте, говорю, Сергей Александрович, все бабы дуры, и Настька тоже, она пожалеет ещё… Куда там! Улыбнулся – и за дверь! Не бежать же мне за ним босиком было!
– Где письмо? – из-за ширмы протянулась рука.
– На… – Митро, насупившись, сунул в руку измятый листок. Чуть погодя Настя взглянула через верх ширмы. Грозно спросила:
– Ты что, читал?
– Знамо дело. Он его, между прочим, и не запечатал…
– А совесть у тебя есть?
– Про совесть молчала бы! – снова вскинулся Митро. – Ну, поглядела? Рада? Успокоилась наконец? Избавилась?! И что вы, бабы, за стервы за такие, одно от вас несчастье приличному человеку, право слово… Что вот ты теперь делать будешь, что?
Настя показалась из-за ширмы, аккуратно складывая письмо Сбежнева. Митро свирепо взглянул на сестру, увидев на её лице улыбку, изумлённо заморгал. Вздохнул, пожал плечами. Взявшись за голову, простонал:
– Ну что ты за проклятье на мою голову, Настька, а? И почему у тебя всё не как у людей? Князь – и тот негоден оказался. Одного подай – конокрада таборного… А стоит ли он тебя, поганец?!
Ознакомительная версия.
