– Да, я знаю.
Речел вздохнула. Да, с Генри было непросто – все равно что остаться один на один с ночной темнотой на бескрайнем пространстве без крыши над головой, без защиты, без участия и жалости…
– Бьюсь об заклад, что с таким фатом путешествовать забавно…
Речел переглянулась с Маэв:
– Он единственный мужчина, которого я знаю, кто способен превратить пустыню в аристократический клуб.
Глаза Маэв возбужденно заблестели. Она вытерла руки о фартук и села напротив Речел:
– Интересно послушать!
Речел рассказала, как Генри после купания в ручье надевал шелковый халат и тапочки, ложился под деревом, закуривал трубку, наливал в жестяную кружку бренди, а перед тем, как выпить, делал глубокий вдох и пил так медленно и изящно, как будто держал в руке не грубую посудину, а хрустальную рюмку.
Но она не рассказала Маэв о буре и о кролике. О том, что если она оказывала Генри какую-нибудь услугу, пусть даже самую ничтожную, Генри всегда отвечал тем же. Эти воспоминания принадлежали только ей. Речел не хотела ими делиться, словно чувствовала, что могла потерять часть самого Генри – возможно, то лучшее, что еще сохранилось в его душе.
Громкий хохот прервал ее мысли, и Речел вздрогнула, только сейчас заметив присутствие Маэв. Та, задыхаясь от смеха, произнесла:
– Неправда! Ты меня разыгрываешь!
– Правда! – Речел улыбнулась. – Все, как ты сказала: он фат, вместе со своими узкими штанами и шелковыми кальсонами!
– Шелковыми? Шелковыми?
Маэв, которая только что вытерла глаза, снова захохотала. Речел смеялась вместе с ней. Несколько дней назад она сама удивлялась экстравагантности нижнего белья Генри, когда стирала его в речке.
– Шелковыми, – подтвердила Речел. – С монограммой, вышитой на одной штанине.
– О, Боже! – воскликнула Маэв. – Я всегда хотела узнать, что эти денди носят под своей шикарной одеждой. Помню, едва могла удержаться от смеха, когда общалась с Мортоном Фрюэном и его дружками… – она посмотрела на Речел влажными глазами. – Ты даже не представляешь, как они пердели…
– Генри сказал бы, что они «освобождались от газов».
– О, Господи помилуй! – Маэв снова вытерла глаза. – Наверное, тебе этот Генри нужен, как пробка – разбитой бутылке, но зато он забавный!
– Кто забавный? – спросил Эамон, входя в комнату. – О чем вы тут кудахчете?
Речел посмотрела в коридор. Генри стоял у порога, наблюдая, как Эамон вытирает ноги о старый половик, словно не мог понять, зачем хозяин это делает – ведь полы были не чище его обуви. Когда Генри встретился взглядом с женой, брови его сошлись у переносицы. Речел слышала, как хозяева встали в сторонке и начали что-то обсуждать, но по-прежнему не сводила глаз с мужа.
Он смотрел на ее губы, и она почувствовала, что продолжает улыбаться, что из глаз все еще текут слезы – от смеха. Генри тоже вытер ноги и прошел вовнутрь. Речел еще раз усмехнулась. Наверное, в роскошном особняке в Англии, где жил Генри, никогда не стелили половиков в гостиной.
Медленными шагами, словно двигаясь помимо своей воли, Генри приблизился к жене. Речел перестала улыбаться, в горле у нее застрял комок. Мужчина протянул руку, дотронулся до ее щеки и вытер слезу. Руки Речел по-прежнему были погружены в тесто. Она сжала кулаки и почувствовала, как вязкая масса просачивается сквозь пальцы.
Генри поднес палец ко рту, слизнул влагу и закрыл глаза, словно слеза была сладкой, а не соленой, словно он хотел узнать вкус и запах женского смеха. Речел наклонила голову и опустила руки в тесто по локоть. Она не хотела смотреть на мужа и думать о нем в такую минуту. Слишком острой и болезненной казалась мысль о том, что Генри, как и ей, не хватает теплого участия и дружеского общения – таких простых и житейских радостей, необходимых и уму, и сердцу.
– Теперь пусть мужчины уходят и Нам не мешают, – приказала Маэв, хлопнув в ладоши. Мы готовим ужин, и вы тоже займитесь чем-нибудь. Лучше всего найдите Цыпленка пожирнее, а я приготовлю, чтобы Речел и Генри взяли его завтра в дорогу. – Она бросила мужу бутылку виски, которую тот поймал одной рукой. – И не приходите, пока вас не позовут!
Когда Эамон и Генри ушли, Маэв вытащила руки Речел из мягкой массы теста, опрокинула его на стол и начала лепить булочки.
– Ты натерпишься с таким мужем, – сказала она.
– Знаю, – ответила Речел и опустила голову, снимая тесто с пальцев.
– Он будет жить своей жизнью. Если захочешь его переделать, тебе придется попотеть. В конце концов, он или уступит тебе, или еще больше отдалится.
– Он не уступит. Он, скорее, уйдет от меня, – произнесла Речел, вытирая руки о фартук.
– Что ты тогда будешь делать?
Речел улыбнулась, разглядывая свои пальцы:
– Буду жить дальше. Построю город. Устрою свое будущее – с мужем или без него.
– Такое же, как у меня?
– Нет, свое. Будет трудно, на это уйдет вся моя жизнь.
– Ты всегда можешь вернуться к матери. Речел вскинула голову:
– Нет. Лучше работать в грязи, чем в ней валяться.
– Ты хочешь сказать, что я валялась в грязи? – Маэв махнула рукой, как бы отметая все возражения. – Все правильно. Я именно так и жила и не хочу оправдываться. Я уцелела и ушла при первой же возможности. Теперь пашу и сею, каждый день убираю лошадиное дерьмо. Эамон не платит мне денег за то, что я с ним сплю. Единственная радость – знать, что он не уйдет от меня утром.
– Тебе не нравится, как ты живешь с Эамоном?
Речел хотела знать, действительно ли у жен и мужей все по-другому, не так, как у проституток и клиентов. Неужели только проститутки испытывают наслаждение, когда спят с мужчиной?
– Не нравится? Гораздо приятнее, когда тебе платят любовью, а не деньгами! – она улыбнулась и подмигнула подруге: – Мне это нравится, Речел, очень нравится!
– Я знаю, что очень многие клиенты матери имели жен и все же посещали «дом удовольствий»…
Маэв пожала плечами:
– Мужчины и живут в свое удовольствие – ты сама знаешь. Одна половина женатых мужчин мечтает о проститутках, но не посещает их по тем или иным причинам. Другая половина, которым наплевать на все, кроме собственных прихотей, ходит к проституткам. Такие и своих жен считают чем-то вроде подстилок. Жены мирятся с этим, потому что не умеют быть настоящими женщинами, а их мужья ходят к мадам Розе, где чувствуют себя настоящими мужчинами… – Маэв уложила булочки на противень и поставила его в печь. – В какой-то мере тебе повезло, Речел! Ты знаешь больше, чем эти несчастные леди, умеющие только стирать пеленки и сплетничать. Ты знаешь, как сделать мужа счастливым в постели и самой испытать наслаждение, и здесь нет ничего постыдного.
