— Логан — проповедник, — заверила его она, — он не может быть на чьей-то стороне. Он приехал сюда, чтобы помогать нам!
— Что ж, — скептически произнес Эйдриан, — хотелось бы верить! Что ты ему сказала? Что он знает?
— Я только сказала, что работаю на повстанцев. Конкретных имен я не называла.
— Ты уже сказала ему слишком много! — Эйдриан был вне себя. — Разумеется, за кого ты выходишь замуж — не мое дело, но теперь нам придется отказаться от твоих услуг, Иден.
— Отказаться от моих услуг?
— Это не моя прихоть. Мы вынуждены это сделать, Иден. Я не лезу в твою личную жизнь, но пойми, я не знаю твоего Логана. А дело слишком серьезное, ошибка подобна смерти.
Эти слова резанули Иден по самому сердцу. Конечно же, если бы Эйдриан знал Логана хотя бы чуть-чуть получше, он бы не сомневался в нем. Как можно не доверять такому замечательному человеку?
Эйдриан заметил, как дрогнули губы Иден. Бог свидетель, меньше всего ему хотелось обижать ее. Чисто по-человечески ему было жаль Иден. Но война есть война — на ней нет места сентиментальностям. А Логан с самого начала показался Эйдриану подозрительным. Для того, чтобы передать деньги для приюта, ему, в конце концов, не обязательно было приезжать самому — мог бы просто переслать.
— Пойми, Иден, — продолжал Эйдриан, — времена становятся опасными. Чует мое сердце, то, что меня сегодня обыскали, неспроста. Кто-то явно на нас вышел. Нам придется уйти поглубже в тень — по крайней мере на время.
— Может быть, — осторожно предложила Иден, — я еще могу чем-то помочь?
— Нет, — отрезал Эйдриан. — Конспирация для нас — главное.
Иден ничего не оставалось, как вернуться к детям. На душе у нее было муторно. Она могла понять Эйдриана, но как можно не доверять Логану? Логан для нее и для всего приюта настоящий подарок Божий! Иден была уверена в нем как в самой себе.
Иден подумала, стоит ли говорить мужу, что она больше не будет работать на повстанцев. Логана, разумеется, эта новость лишь порадует — он, судя по всему, не одобряет ее «игры». К тому же Иден продолжала надеяться, что Форрестер еще одумается. Иден была согласна на все, что бы он ни предложил ей, лишь бы по-прежнему хоть чем-нибудь помогать правому делу.
Логан торопился поскорее закончить работу. Мысль о том, что контрабандный товар где-то совсем рядом, не выходила у него из головы. Как бы получить возможность осмотреть помещение? Остаться здесь на ночь Логан никак не мог — это была их с Иден первая ночь в новом доме, и потому не могло быть и речи о том, чтобы они провели ее порознь.
Закончив работу, Логан сказал жене, что должен ненадолго отлучиться по делу, а сам направился в банк.
— Чем могу служить, его преподобие? — улыбнулся ему Джим, безукоризненно играя свою роль.
— Я хотел бы открыть счет в вашем банке, — произнес Логан условленную фразу.
— Хорошо, ваше преподобие, — услужливо кивнул Джим, — извольте пожаловать сюда. — Он усадил Логана за столик, и тот, делая вид, что заполняет бумаги, рассказал агенту то, что ему удалось узнать.
— В порту его обыскали, — говорил Логан, — но ничего не нашли. Я постараюсь сделать все, что могу, но в кабинет Форрестера у меня, разумеется, доступа нет.
— А ночью ты можешь отлучиться из дома? — спросил его Джим.
— Нет. Что я скажу жене? Могу, конечно, что-нибудь придумать, но как бы она, чего доброго, не увязалась за мной… У тебя-то как дела, старина? Удалось что-нибудь узнать о твоем боссе?
— Он тоже вернулся. Сегодня, — произнес Джим. Мужчины понимающе посмотрели друг на друга.
— Что ж, — формально произнес Джим, — спасибо вам, отец Мэтьюз, что открыли счет в нашем банке.
— Вам спасибо.
В приют Логан вернулся к обеду. Дети уже собрались в столовой, но Иден нигде не было видно.
— Ты не знаешь, где мисс Иден? — спросил Логан у Пола.
— Во дворе с мистером Форрестером, — ответил парнишка.
— Спасибо. — Логан направился искать жену. Когда он обходил дом, до его слуха донеслись веселые, возбужденные голоса — мужской и женский. Иден стояла с Форрестером. Логан не слышал, о чем они говорили, но он видел, как Эйдриан притянул Иден к себе, и она, смеясь, обняла его.
При виде этого Логан вдруг почувствовал укол ревности. Иден его жена, в конце концов!
Ни она, не Форрестер не заметили его присутствия. Разжав объятия, Иден отступила от Эйдриана на шаг, все еще смеясь его словам. Объятие их явно было не больше чем дружеским, но Логан пришел в бешенство.
«Господи, — пронеслось у него в голове, — неужели я ревную ее?»
Эта мысль испугала Логана, но в ней была горькая правда. Иден — его враг, и от этого никуда не денешься. В этой войне они по разные стороны баррикад. Но сердце упорно говорило Логану, что он, несмотря ни на что, безумно любит ее.
Лишь выждав некоторое время, пока наконец не почувствовал, что успокоился и снова может играть роль проповедника Мэтьюза, Логан подошел к ним и начал разговор.
Эйдриан был рад, что Иден и Логан ушли на ночь. В том, что он сейчас собирался сделать, лишние свидетели ему были не нужны. Убедившись, что кухарка занята приготовлением ужина, Эйдриан, выйдя за дверь приюта, забрал стоявший там ящик с пустыми бутылками из-под молока. Эйдриан продумал все на славу. Кто хватится каких-то бутылок? Занеся их в свой кабинет, Эйдриан надежно запер за собой дверь.
Сундук Эйдриана с драгоценным грузом стоял в его спальне, и он направился туда. Открыв сундук, Эйдриан извлек из него кукол. Их было восемь — по одной для каждой из приютских девочек. Но подарит он их детям не раньше, чем сделает то, для чего сейчас заперся в кабинете.
Принеся кукол в свой кабинет, Эйдриан принялся за работу. Осторожно отвинтив фарфоровую голову одной из них, он извлек небольшой пакет, хранившийся внутри куклы. Эйдриан улыбнулся. Хитры янки, но все же ему удалось их провести! В самом деле, кто мог заподозрить, что внутри такого невинного груза, как детские игрушки, скрывается контрабандный товар?
После того как все куклы были опустошены, пакетики с морфием перекочевали в молочные бутылки, и Эйдриан поставил ящик с ними на прежнее место. Молочник приходит в приют каждый вечер, и, когда он явится сегодня, никто, если и увидит его, ничего не заподозрит. Никто, кроме Эйдриана, не знает, что на этот раз это будет другой молочник.
Вернувшись в кабинет за игрушками, директор приюта направился в столовую. Дети очень обрадовались подаркам — девочки куклам, а мальчики — мячам.
У маленькой Конни никогда раньше не было своей куклы. Девочка горячо прижала игрушку к груди.
— Спасибо, мистер Форрестер! — Глаза малышки светились счастьем.
